Исчезновение Ивана Бунина

– С вами желает поговорить наш полпред в Париже, – отчеканила верная помощница, зная, что Коллонтай не расположена отвечать на звонки.

– Передайте мне трубку, – согласилась Коллонтай, которую связывали с Довгалевским дружеские отношения. – Но больше до обеда я ни с кем говорить не буду.

После краткого обмена любезностями – Довгалевский даже не спросил, как она себя чувствует, – парижский полпред сказал, что звонит из телефонной кабины ресторана «Ротонда». Обычно он делал это, когда хотел избежать прослушки. Довгалевский заметно нервничал, и это ее обеспокоило.

За ним, как и за всеми советскими дипломатами, неусыпно следили агенты Менжинского. «Ротонда» давно стала для Довгалевского вторым рабочим кабинетом.

– У меня есть новости. Они касаются нас обоих, – понизив голос, сказал он. – Новости тревожные. Боюсь, будет много шума.

– Я слушаю, – ответила Коллонтай, от которой не укрылось смятение посла. – Я вас слушаю, – повторила она в напряженную пустоту.

Примостившись на табурете в телефонной кабине, Довгалевский через узкое окошко оглядел зал ресторана. Еще раз проверил, плотно ли закрыта дверь, и на всякий случай прикрыл рот рукой.

– Вы меня слышите? – спросила Коллонтай.

– Да, да, я вас слышу!

– Так что случилось?

Посол набрал в легкие воздуха и постарался унять дрожь в руках.

– Иван Бунин исчез, – наконец выдавил он.

– Как исчез? Что вы сказали? – От неожиданности у Коллонтай перехватило дыхание.

– Этот паршивый антисоветчик пропал. Его похитили. Вместе с женой.

Александра Коллонтай едва не выронила телефонную трубку. Голову словно сжало тисками. Худшее, что могло случиться, случилось. Все ее усилия пошли прахом. На сцену все-таки вышло ОГПУ.

Коллонтай постаралась взять себя в руки и попросила помощницу принести стакан воды. Она выпрямила спину и подобрала ноги, прикрытые длинным пеньюаром.

– Как вы об этом узнали? – максимально спокойным голосом спросила она.

– Мне только что звонили из французского МИДа. Этого человека зовут Этьен Сен-Жиль, он высокопоставленный сотрудник министерства. У нас с ним давно хорошие отношения. Я ему доверяю. Он и сообщил о том, что Бунин пропал.

– А ему это откуда известно? – недоверчиво спросила Коллонтай.

– Из письма писателя.

– Из письма самого Бунина? Что вы говорите? Ну и ну! Чертовщина какая-то…

Коллонтай залпом выпила воду. Она была ошеломлена. Казалось, земля уходит у нее из-под ног. Значит, Менжинский уже пустил в ход своих пешек. Эту партию дипломатия проиграла. То, чего она боялась, произошло.

Трагедия писателя затронет не только его и его окружение. Шведская академия, стокгольмские газеты и западное общественное мнение не замедлят обвинить Советы в чудовищном преступлении и попрании международных норм.

Буря перерастет в разрушительный ураган. Коллонтай придется покинуть Стокгольм и вернуться в Москву опозоренной. Дипломаты, прежде относившиеся к ней с искренним уважением, предадут ее анафеме. Прожить целую жизнь и под конец познать такое унижение!

На нее вдруг навалилась усталость. Впрочем, Коллонтай поддавалась ей недолго. Как всегда в критические минуты, она заставила себя собраться. Опыт, профессионализм и воля к жизни не позволяли ей сдаться без борьбы.

– А можно подробнее? Что говорится в письме?

– Письмо на набережную Орсе попало через Андре Жида.

– Андре Жида?

– Да. Он организовал его доставку начальнику канцелярии Министерства иностранных дел. Жид дружит с Буниным. Насколько я понял, у них была договоренность: если с Буниным что-то случится, его экономка перешлет письмо Жиду. В нем говорится, что в последнее время Бунин опасался за свою жизнь.

Вдруг Довгалевский осекся. К телефонной кабине подошел человек, знаками показавший, что ему надо позвонить. Довгалевский поднял вверх два пальца – дескать, сейчас заканчиваю.

– Вы слушаете?

– Да. Я звоню из «Ротонды», тут уже очередь. Так вот. Бунин пишет, что в последние несколько месяцев замечал за собой слежку, и полагает, что ее вели агенты ОГПУ. Когда поползли слухи о том, что он станет лауреатом Нобелевской премии, события ускорились. По крайней мере, так он утверждает в письме.

В разговоре повисла долгая пауза.

– Вы уведомили Литвинова? – наконец выдавила Коллонтай.

– Нет. Я хотел вначале переговорить с вами. Чтобы вы могли подготовиться к его реакции. Она будет убийственной.

– Не сомневаюсь. И благодарю вас за доверие. Но что предпримет французский МИД? И сам Андре Жид? Он уж точно не останется в стороне! Ему никто не указ. Он выскажет все, что думает.

– Именно. Он сделает все от него зависящее, чтобы вырвать Бунина и его жену из лап ОГПУ.

Довгалевский выглянул из кабины. Мужчина, желавший позвонить, по-прежнему стоял рядом. Тревожный знак.

– Мой знакомый из парижского министерства узнал от Жида, что тот намерен опубликовать письмо Бунина, о чем тот, собственно, его и просил. Жид собирается создать комитет в защиту Бунина.

– Комитет в защиту?