Исчезновение Ивана Бунина

– Да! Комитет в защиту Бунина. Он свяжется с Роменом Ролланом и другими писателями, близкими к компартии. Но не только с ними. Он хочет привлечь Анри де Монтерлана и Франсуа Мориака. Это будет грандиозный скандал. Нам не поздоровится. Жид пользуется уважением среди парижской интеллигенции, а человек он смелый…

Пока Коллонтай слушала объяснения коллеги, ее мозг лихорадочно работал. Должен же быть способ выбраться из этой западни и спасти репутацию советского правительства. Какой именно, Коллонтай еще не знала, но не в ее правилах было опускать руки.

– Вы можете попросить Андре Жида повременить с публикацией письма и объявлением о создании комитета? Хотя бы несколько дней? Я со своей стороны попытаюсь уладить это дело. Во всяком случае, если еще не поздно.

– Вы знаете как?

– Есть кое-какие мысли, – отчаянно блефуя, ответила Коллонтай. – Но не хотелось бы излагать их по телефону.

– Понимаю.

Коллонтай, забыв о строгом запрете докторов, закурила сигарету.

– Что еще Бунин пишет в своем письме?

– Я не знаю точно. Мне пересказали лишь общее содержание. В основном изрыгает проклятия в адрес советской власти и обвиняет наше руководство. Одним словом, обычный антисоветский бред белоэмигрантской сволочи.

– Он называет какие-то имена? Упоминает конкретных лиц? Кого именно?

Довгалевский вздохнул с облегчением. Похоже, Коллонтай полна решимости взвалить это жуткое дело на свои плечи. Ей посол доверял полностью. Он понимал, что его собственная карьера под ударом. Возможно, его голову уже положили на плаху, и, если он не сумеет помешать очернению Страны Советов, приказ отрубить ее не заставит себя ждать.

– Он обвиняет Ленина, Сталина и других героев революции. Бунин никого не пощадил.

В палату решительным шагом вошла помощница Коллонтай.

– Сейчас же отдайте сигарету, Александра Михайловна! Вам нельзя курить. Скоро обход. Врачи уже в соседней палате.

За свою долгую жизнь Коллонтай наслышалась достаточно проклятий в адрес творцов истории новой России.

– Спасибо. Я сама позвоню Литвинову, – твердо сказала она. – Надо поговорить с ним и решить, что делать в ближайшее время.

– Я не имею права долго утаивать эту информацию. Мы должны действовать быстро. Я обязан отправить шифровку в Москву. Тогда в ОГПУ узнают, что мы в курсе исчезновения Бунина. Узнают о его письме и о его предстоящей публикации. А может, они уже знают.

– Дайте мне пару часов.

– Хорошо.

Довгалевский повесил трубку и вышел из телефонной кабины. Пот ручьями струился по его спине. Посол сел за столик и заказал кружку пива. Он пил его очень медленно. Ему было абсолютно ясно, что его карьера близится к концу.

Глава 20

Москва, февраль 1933

В то утро Максим Литвинов заперся у себя в кабинете, попросив его не беспокоить. Последние полчаса он занимался важным делом – еще раз просматривал перед отправкой Сталину список предстоящих назначений в советские посольства и консульства.

От него требовалась удвоенная бдительность: в дипломатической среде участились случаи дезертирства. За последние месяцы председатель ОГПУ забраковал немалое число рекомендованных Литвиновым кандидатур.

Что, если он утратил политическое чутье? Вдруг в его наркомат проникли активисты троцкистской оппозиции? Или немецкие и английские шпионы? Многочисленные инциденты с перебежчиками позволяли строить самые невероятные предположения. К составлению списков следовало подходить с особой осторожностью. Палач Менжинский будет изучать их с инквизиторским пристрастием.

Литвинов повертел в руках очередное письмо от Александры Коллонтай. Та просила перевести ее в другую европейскую столицу, решительно отказываясь работать на другом континенте. В сложившихся обстоятельствах прошение Коллонтай выглядело неуместным. Он отложил письмо в сторону: пока нобелевское дело не завершилось приемлемым образом, об этом нечего было и думать.

Тем не менее пожелание Коллонтай насторожило Литвинова. Не обманывает ли она его, докладывая о деле Бунина? На последнем ежегодном совещании дипкорпуса Коллонтай умоляла вытащить ее из этой «унылой дыры». Именно так она характеризовала шведскую столицу:

– Сколько еще мне там гнить? В Стокгольме я медленно умираю.

Во время недавней встречи со Сталиным Литвинов осторожно затронул тему перевода Коллонтай и получил категорический отказ.

– Когда эта змея добьется нужного нам в Стокгольме, можем под занавес перевести ее в Софию или в Бухарест, – раздраженно буркнул Сталин. – Я не вижу в ней перспективы, а международная обстановка меняется на глазах. К тому же она ненадежна.

Из последнего замечания вождя Литвинов понял, что делать ставку на Коллонтай больше не имеет смысла. Тем более что она пыталась вести собственную игру, откровенно нарушая должностную субординацию, о чем свидетельствовали ее прямые телефонные обращения к Сталину. Литвинов наложил на прошение Коллонтай отрицательную резолюцию и сунул листок вниз стопки документов.

Погруженный в свои мысли, он не заметил, как в кабинет без стука вошла секретарша.