Исчезновение Ивана Бунина

– Товарищ Менжинский, а вас я попрошу задержаться на пару минут. У нас есть важное дело. А вы, товарищ Бухарин, со следующей недели возглавите редакцию «Известий». Как я вам уже говорил, газете необходим руководитель, который хорошо ориентируется в международных отношениях. Это как раз ваш уровень.

В приемной Литвинов перевел дух. Правда, смертельная бледность с его лица все еще не сошла. Сегодня он, кажется, избежал казни. Но это лишь отсрочка – пока вновь не всплывет дело Бунина.

– Все нормально? – поинтересовался Поскребышев.

– Да, все нормально. Вызовите мне машину. Я возвращаюсь в наркомат.

Глава 22

Стокгольм, февраль 1933

На город, по которому гуляли балтийские ветры, опустился по-настоящему сибирский холод. В тот вечер, около одиннадцати часов, Пер Лагерквист через черный ход вошел в больницу «Санкт-Йоранс».

Вокруг все было спокойно. Тишину на несколько секунд нарушила лишь подъехавшая карета скорой помощи. Лагерквист взбежал по пустынной лестнице на этаж, где находилась палата советского посла.

После долгих раздумий Александра Коллонтай все же решила положиться в деле Бунина на Лагерквиста, который, казалось, дал ей призрачную надежду на выход из тупика.

Легерквист точно выполнил указания помощницы Коллонтай, полученные днем по телефону:

– Когда вы выйдете в главный коридор, то прямо перед входом в палату увидите полицейского. Он тоже вас увидит. Поэтому остановитесь около прачечной, сбоку от выхода на лестницу. Я приду за вами ровно в одиннадцать. Дальше будем действовать очень быстро. Воспользуемся сменой караула агентов ОГПУ. У нас будет всего несколько секунд. Будьте осторожны.

– Да, конечно.

– Напомню вам, что госпожа Коллонтай желает встретиться с вами сегодня же ночью, – интригующе заключила помощница. – Это вопрос жизни и смерти.

Спрятавшись в узком проходе, ведущем к прачечной, Лагерквист посмотрел на часы. Было ровно одиннадцать. На встречу в больницу он отправился без малейших колебаний и теперь в нетерпении ждал появления своей проводницы.

Из соседнего помещения повеяло запахом хлорки, и у Лагерквиста зачесался нос. «Фу!» – подумал он и улыбнулся, представив себя героем дешевого шпионского романа, какие с недавних пор в изобилии заполнили европейские привокзальные киоски.

В проходе, куда Лагерквист проскользнул с легкостью, удивившей его самого, горела всего одна тусклая лампочка. Что он скажет Коллонтай, когда увидит ее на больничной койке, лишенную привычного ореола величия? Ответа на этот вопрос писатель пока не знал.

Лагерквист даже не догадывался, чего ждет Коллонтай от этого таинственного свидания. До этого они виделись всего два раза, и между ними по непонятной причине вспыхнула загадочная искра. Они познакомились на нобелевской церемонии, за которой последовало чудесное продолжение. Позднее они встретились за ужином в старой таверне, где Коллонтай поразила его своей женской незащищенностью.

Лагерквист заслышал звук шагов. Кто-то приближался к прачечной – легкой походкой, едва касаясь пола. «Наверное, это она», – успокоил себя Лагерквист, но выглянуть в коридор не решился. Писатель задержал дыхание и прижался к двери прачечной. Запах хлорки стал еще удушливее. Находиться в больнице в столь поздний час было запрещено. Если это охранник, что Лагерквист ему скажет?

Всю неделю он пытался пробиться в палату к Коллонтай и не переставая названивал ее помощнице. Советский посол лежала в отделении для особо важных персон, под пристальным наблюдением городской полиции и агентов ОГПУ. К ней никого не пускали.

Лагерквист уже прочитал в газетах несколько разнузданных статеек о его взаимоотношениях с Александрой Коллонтай. Их авторы утверждали, что они давно поддерживают тайную любовную связь. Постоянно мелькая в больничных коридорах, Лагерквист невольно разжигал любопытство репортеров.

Недавняя любимица стокгольмского бомонда, Коллонтай превратилась в объект насмешек столичной прессы. Особенно старались правые газеты, упорно предсказывая, что рано или поздно Коллонтай сбежит из посольства. Впрочем, на нее их злобные выпады не производили впечатления. Она привыкла жить на виду.

Эти же газеты утверждали, что ей категорически не нравятся методы, которые взял на вооружение Сталин, добравшись до власти, и что она по горло сыта выходками проклятого тирана. Она пока молчит, но предел ее терпению близок, уверяли они, ссылаясь на сведения из надежных источников.

Если верить слухам, которые распространяли эти убежденные антикоммунисты, переход Коллонтай на сторону Запада был лишь вопросом времени. Отдельные писаки, якобы владеющие точной информацией, пророчили, что посол объявит о своем разрыве с Советами до вызова в Москву, где ее неизбежно ждет арест.

Лагерквиста, внимательно следившего за новостями политической жизни Берлина, Москвы и других европейских столиц, эти домыслы не могли оставить равнодушным. Что, если Коллонтай – обычная шпионка на задании? Новая Мата Хари? Или просто кремлевская функционерка без чести и совести?