Исчезновение Одиль

Прошу извинить меня за причиненное Вам беспокойство. Двести франков пойдут на оплату гостиничного номера и понесенных Вами расходов.

Вы были очень любезны, и я Вам благодарна за это".

Она положила под эту записку две банкноты и встала. Она закончила. Затем подошла к окну, из которого ей была видна улица – чуть в дымке из-за муслиновых занавесок.

Такой же-с теми же звуками, с теми же человечками на тротуарах – будет эта улица и завтра, и послезавтра, и еще многие многие годы.

Она закурила сигарету и твердым шагом направилась в ванную комнату, там она перелезла через край ванны.

Ей пришлось оттуда вылезти, так как она забыла на столике лезвия. Она взяла одно из них, села в воду и вытянула ноги.

Дым от сигареты лез в глаза, заставляя ее моргать. Ей не было страшно. Она сохраняла спокойствие. Еще раньше она пообещала себе принять на всякий случай две-три таблетки снотворного, но они ей были не нужны.

Она нашла вену у себя на запястье и сделала бритвой длинный надрез.

В комнате кто-то был, какой-то человек – он что-то делал с ее рукой, и от него сильно пахло табаком. Она удивилась, что еще жива, и в конце концов приоткрыла веки.

Высокий молодой человек, рыжий, с лицом и руками, усеянными веснушками, был занят тем, что затягивал у нее на предплечье жгут. Вода в ванной, где она так и продолжала лежать, была слегка подкрашена розовым, и при виде этого у нее подступила к горлу тошнота.

– Что вы тут делаете?

– Вы же видите. Накладываю жгут. Ничего не бойтесь. Это чистый платок, я сходил за ним к себе в номер. Ваши чересчур маленькие.

Его кожа походила на кожуру апельсина, а глаза были голубыми.

– Как вы здесь оказались?

– Услышав ваш зов...

– Мой?

Он закончил возиться со жгутом и наложил еще временную повязку.

– Не хотите ли вылезти из воды... У вас есть домашний халат?

– Да, в чемодане.

Он заметил висевший за дверью купальный халат и протянул его ей.

– Держите! Наденьте это.

На его лице ничего нельзя было прочесть.

– Как я позвала?

– Вы испустили пронзительный крик, а поскольку меня от этой комнаты отделяет лишь простая перегородка, я понял, что это был крик отчаяния. Я опасался, что найду дверь запертой на ключ, но это оказалось не так. Вы были без сознания. Я побежал к себе в номер за чистым платком и зубной щеткой, которую использовал вместо деревянной палочки, чтобы закрутить жгут.

– Я хотела умереть.

– Я допускаю, что вы так глубоко порезались не ради собственного удовольствия.

– Порез глубокий?

– Не очень. Когда показалась кровь, вы инстинктивно остановились и закричали. Один-единственный раз. Это был очень пронзительный крик.

– Совсем не помню этого.

Он помог ей выбраться из ванны и протянул белый халат.

– Я не совсем врач, но я на четвертом курсе медицинского факультета и подрабатываю в больнице Кошен. Вам повезло, что сегодня днем мне нужно было закончить одну теоретическую работу. Как вы себя чувствуете?

– Я в полной прострации.

– Пойду принесу вам что-нибудь выпить, вам необходимо взбодриться.

Он вернулся с бутылкой коньяка и тщательно вымыл стакан для полоскания рта.

– А вы? – спросила она.

– Я не резал себе вены.

– Вы наложите мне другую повязку?

– Я отвезу вас в больницу, где вами будут заниматься куда лучше, чем это мог бы сделать здесь я.

– Умоляю вас, не отвозите меня в больницу. Они поймут, что это попытка самоубийства, и известят полицию.

– Вы боитесь полиции?

– Полицейские сообщат моим родителям. А я ни за что не хочу возвращаться домой.

– Сядьте. Вы, наверное, еще не слишком крепко держитесь на ногах.

– Странно. Не помню, чтобы мне было больно.

– Вам и не было больно. Вы испугались, вскрикнули и выпустили из рук лезвие.

Казалось, он колеблется.

– Вы живете в Париже?

– Нет. Я из Лозанны.

– У вас есть здесь родные?

– Только мамина тетка, которую я не видела по меньшей мере лет десять. Я не хочу возвращаться домой. Если вы хотите поговорить с кем-нибудь, кто меня знает, то я могу позвонить брату, который почти что наверняка остановился в одной гостинице на улице Гей-Люссака.

– Письмо предназначалось ему?

– Да.

– Он приехал в Париж, чтобы отыскать вас?

– Да. Я написала ему, что навсегда покидаю дом и больше обо мне никто не услышит.

У него на губах появилась чуть горькая улыбка.

– Весело!..

Она посмотрела на то место, где сидела, когда писала письмо, затем взглянула на часы. С того момента, когда она заклеила конверт, прошло меньше двадцати минут.

– Когда я смогу увидеться с вашим братом?

– Как только од вернется в гостиницу. Вы можете позвонить уже сейчас. Узнаете, там ли он.

– У меня есть более срочная работа. Вы сейчас дадите мне слово, что будете вести себя благоразумно и подождете меня здесь. Я спущусь в аптеку и куплю все, что требуется.

– Вы не отвезете меня в больницу?

Он смутился.

– Вам повезло, что я еще не врач, так как, будь я им, мне бы тогда пришлось сообщить о вашем случае в полицию. Все это несколько притянуто за волосы. Надеюсь, вы не проговоритесь.

– Обещаю вам.

Она, действуя одной рукой, зажгла сигарету, в это время он, не надев даже пиджака, уже спускался по лестнице. Он был высокий, широкоплечий, с довольно крупными чертами лица.