Исчезнувшие

Иона припарковался на той же улочке рядом с домом. На «Вольво» стоял тугой старомодный ручной тормоз, и пришлось несколько раз дернуть его, прежде чем тот сработал. Выключив двигатель, Иона несколько минут посидел в пропахшем табаком и псиной салоне, вновь пытаясь осознать случившееся на набережной.

Даже теперь он с трудом воспринимал, что Элиана Салим жива. Уилкс не имел никаких причин сочинять историю о ее убийстве, он явно верил в то, что опознанные им расчлененные останки принадлежали именно ей. Однако бывший сыщик также говорил, что найденное в квартире тело женщины опознали лишь по отрезанной голове, частично обглоданной крысами. По его собственному признанию, Уилкс никогда не видел Салим вблизи, разве что на фотографиях. А поскольку никто уже не сомневался, что погибшая – именно она, все остальное стало не более чем формальностью.

Вот только тогда полицейские ошиблись.

Иона устало вылез из машины и зашагал по темной улице. Моросил дождь, но он не обращал на него внимания. Полученный от Салим телефон, словно немой укор, тяжело оттягивал карман. Иона понимал, что согласие его принять могло обернуться ошибкой, связывая его с женщиной, позволившей другому человеку умереть вместо себя, «друзья» которой обладали доступом к конфиденциальной информации дела по расследованию убийства. Иона не нуждался в напоминании в виде образовывавшихся на его запястье синяков от медвежьей хватки телохранителя, он и так знал, что Салим – опасный человек.

Однако она, как и Иона, очень хотела добраться до Оуэна Стокса, и Иона инстинктивно чувствовал, что по крайней мере в этом ей можно доверять. Факт того, что Надин была ее сестрой, выставлял случившееся в пакгаузе в совершенно новом свете. И причины нахождения там Гевина – тоже. Могла ли Надин как-то его вычислить или же она в одиночку схлестнулась с Оуэном Стоксом, Гевин наверняка об этом узнал и постарался сделать для Надин то, что ему не удалось сделать для ее сестры. Спасти ей жизнь.

На этот раз попытка стоила жизни им обоим.

Все это ставило Иону перед труднейшим выбором. Флетчеру нужно знать, кто такая Надин, однако Салим не притворялась, она действительно боялась, что Иона кому-то о ней расскажет. Предав ее, он встанет на одну доску с Гевином.

Так что же делать?

Когда вдали показался ярко освещенный подъезд, на Иону внезапно навалилась усталость. У него вдруг не осталось сил, кроме как с трудом переставлять ноги – или костыли. За прошедшие сутки он обнаружил тело Корин Дели, его арестовали и выпустили под залог, он лицом к лицу столкнулся с женщиной, которую считал погибшей. По всем статьям день выдался тяжелым. Теперь ему хотелось есть и спать. Иона решил, что все раздумья и размышления могут подождать до завтра.

И тут он увидел стоявшие на другой стороне улицы фигуры в капюшонах.

Их было трое, наполовину скрытых тенью от козырька над закрытой дверью магазинчика. Ионе не пришлось вглядываться в их лица, чтобы понять, что это та же шпана, с которой он уже сталкивался. Ой, вот только не сегодня. Он чувствовал, как они молча за ним наблюдают, но продолжал шагать, словно не замечая их присутствия. До освещенного подъезда оставалось совсем немного. Подходя к нему, Иона прислушивался, не шаркнут ли за спиной шаги. Еще чуть-чуть.

И тут костыль зацепился за выступающий край плитки.

Иона споткнулся совсем легонько. Он тотчас выпрямился, но сбился с прежнего ровного шага. Шпана словно только этого и ждала: за спиной торопливо забухали шаги.

– Притормози, братан.

Иона не обратил внимания и продолжал шагать. До подъезда дойти не удастся, но площадку перед ним освещали фонари. По крайней мере, там любое нападение окажется на виду, хотя легче от того не становилось.

– Тебе говорят, козел!

Иона понял, что не сможет дотянуть даже до площадки. Однако с одной стороны возвышалась стена. Рванув к ней, он остановился и развернулся к ней спиной. Перед ним стояли трое юнцов. Он узнал парня в бейсболке и прыщавого из лифта. Третьего он видел впервые, но тот выглядел взвинченным, значит, тоже под наркотой.

– Время есть? – осклабился прыщавый.

Иона не ответил. Он покачался на костылях, перенеся вес на здоровую ногу.

– Костыли мне твои нравятся, – сказал третий. – Дашь прогуляться?

Раздалось хихиканье. Иона огляделся в надежде увидеть прохожего, который мог бы вызвать полицию, если завяжется потасовка. Но вокруг никого не оказалось.

– Я офицер полиции. Не надо этого делать.

– А где ж твоя форма, мать твою?

– Он из спецназа калек, – сказал малый в бейсболке. – А костыли у него с сиренами.

Юнцы заржали.

– Давай, покажи, – осклабился третий. – Вруби сирены.

Парень в бейсболке начал изображать «вау-вау».

– Я сказал – врубай! – заорал третий, уже не улыбаясь. – Давай-давай, урод!