Ищем человека: Социологические очерки. 2000–2005

Оси дезориентации «переходного» времени

Крушение советской псевдостабильности привело к неизбежному распаду всей системы временной ориентации общества. Главное здесь – принципиальная переоценка значения «настоящего» времени. Современное положение вещей стало «ненастоящим», мимолетным (при всем своем стаже на сегодняшний день переживаемый период перемен и поворотов грозит стать куда более длительным, чем «застой»), промежуточным, как бы зажатым между катастрофой вчерашнего и бездной неопределенного, но заведомо «иного» будущего. Все остальные смещения и разрывы в социальном самоопределении – и возникающие в этой связи иллюзии – как бы вращаются вокруг этого осевого феномена. Поначалу, в годы золотых снов ранней перестройки, «подвешенное» состояние впрямь казалось краткосрочным (переходом, взлетом, спуском – неважно), теперь оно воспринимается как довольно длительное, но по-прежнему нестабильное, смутное, как бы неуверенное в самом себе.

Показательными можно считать данные о предпочтительности политической системы (табл. 4, 5).

Таблица 4.

«Какая политическая система кажется Вам лучшей?»

(N=1600 человек, % от числа опрошенных)

Распределение позиций в общественном мнении оказывается относительно стабильным, наблюдаемые колебания почти не выходят за рамки неизбежных ошибок измерения.

Самое примечательное в приведенном ряде показателей – весьма невысокий уровень принятия существующей, «сегодняшней» политической системы, как при теряющем поддержку президенте Б. Ельцине, так и в месяцы наиболее восторженных ожиданий, связанных с президентом В. Путиным. (Кратковременный рост оценок нынешнего порядка в момент напряженной политической конфронтации перед выборами 1996 года – явление ситуативное.)

Представление о временном, преходящем характере действующих социальных институтов и норм очевидно распространяется не только на политическую систему, но и на все прочие сферы социальной жизни. (Укоренившиеся в литературе и политическом обиходе термины типа «переходный» применительно к разным аспектам нынешней реальности основательно искажают картину происходящего, придавая видимость солидности малосодержательным определениям; имплицитные аналогии с органическими и другими чертами переходного возраста скорее усугубляют, чем устраняют дезориентацию.)

Таблица 5.

Предпочтительная политическая система, 1996 и 2000

(Май-июнь 1996 года, апрель 2000 года, N = 1600 человек, % от числа опрошенных в каждой группе)

Изменения можно свести к таким основным моментам: i) симпатии к советскому строю возросли во всех группах, особенно среди самых молодых; г) симпатии к западной демократии ослабли, опять-таки заметнее всего – у молодежи и лиц среднего возраста; 3) предпочтения нынешней системы остались в целом на том же низком уровне, но несколько укрепились у более молодых (очевидное следствие увлечения «молодым» лидером). Не лишено интереса распределение мнений о предпочтениях в отношении политического времени в том же опросе 2000 года по культурно-ценностным основаниям.

Таблица 6.

Политические предпочтения поклонников «русских кумиров XX века»

(Апрель 2000 года, N=1600 человек, % от числа назвавших данную фамилию)

Довольно отчетливо – хотя далеко не просто – прослеживается разделение поклонников кумиров по ориентациям на советское прошлое и на западные образцы. Предпочтение нынешним порядкам высказывают более молодые и демократически настроенные. Возьмем теперь распределение оценок переживаемого периода как «своего времени» за разные годы.

Таблица 7.

«Можете ли Вы сказать, что сейчас Ваше время?»

(N=1600 человек, % от числа опрошенных)