Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1942–1943

В газете закончилось наконец печатание тороповского сериала о бедах коллективизации с мрачными предсказаниями гибельного конца российского крестьянства. Пересказывать гнусные измышления обо всем этом противно, и я не стану тратить на то бумагу.

Подошедший позднее Павел Аристархович рассказал, что в немецких газетах подробно описывается небывало дерзкая по своему замыслу операция похищения Дуче Муссолини и что, мол, надо отдать должное эсэсовцам, проявившим в столь опасном деле большую смелость и виртуозность. Следует полагать, добавил он, что теперь, когда на севере Италии вновь образовалась фашистская республика (Дуче дал ей новое название – «социальной») и начались массовые жестокие расправы с противниками старого режима, – что теперь правительство маршала Бадольо не сможет и дальше бездействовать и, вероятно, мы скоро услышим о предпринятых им ответных контрмерах. Дескать, оно вынуждено что-то предпринять.

Ну что же – поживем, увидим.

Я показала Павлу Аристарховичу пачку газет с тороповским сериалом: «Ну, разве можно так врать?! Прочтите, здесь же сплошные небылицы. Мы много говорили по поводу этих статей и пришли к одному выводу: сейчас, когда почти все мужчины на фронте, именно колхозы способны выдерживать столь огромное напряжение. Именно сплоченные коллективные хозяйства, а не отдельные, разрозненные единоличные дворы. Особенно если учесть, что половина земель была занята неприятелем».

Мельком взглянув на газеты, Павел Аристархович небрежным жестом отстранил их рукой: «Я просматривал сии опусы. Весьма вероятно, что при описании советского крестьянского быта краски сильно сгущены. Но автор, несомненно, прав в одном: коллективизация в том виде, как она проводилась, нанесла сельскому хозяйству нашей страны, – (он так и сказал – „нашей страны“), – огромный вред. Точнее – вред в перспективе. И вот почему. Начисто разорены самые крепкие российские подворья, а их создатели и владельцы либо сразу физически уничтожались, либо обрекались вместе с семьями на неизбежное постепенное вымирание. Таким образом, класс крестьянства оказался абсолютно лишен передового прогрессивного отряда сельских тружеников, а отданная в неумелые и подчас нерадивые руки земля с годами неуклонно начнет хиреть и дичать…»

Он коснулся рукой лежащих перед ним газет.

– Не могу знать, насколько известен простым советским людям трагизм после НЭПа, а в западной прессе в свое время публиковались данные о беспрецедентных результатах коллективизации в СССР. Лишь на Украине в 1929–30 годах подверглось репрессиям более одного миллиона крестьян, так называемых – кулаков, середняков, подкулачников. Еще столько же арестовано специалистов сельского хозяйства – ветеринаров, агротехников и кооператоров, к которым был применен привычный ярлык «вредителей». В итоге осенью 1932 года на Украине и в Поволжье вспыхнул страшный голод и мор, по своим размерам равный национальным бедствиям. Голод унес около семи миллионов жизней…

Павел Аристархович невесело усмехнулся:

– На ваших лицах я вижу обычное недоумение и недоверие. Сейчас вы наверняка думаете: старый, недобитый контрреволюционер и белогвардеец снова плетет ложь на советскую страну, пытается посеять смуту в наших душах… Так вот, смею вас заверить, я давно уже не белогвардеец, да, по сути дела, никогда и не был им. Как никогда не был контрреволюционером, противником советской власти. Наоборот, в свое время я искренне, от всего сердца приветствовал революцию. Но, как истинно русский человек, которому небезразлична судьба Отечества, я не могу не замечать и тех промахов и ошибок, на мой взгляд – злонамеренных промахов и ошибок, – что допускаются правительством Сталина и которые отнюдь не способствуют физическому и духовному укреплению государства. Ведь если бы не было диких репрессий 29–33 годов среди крестьянства, последующих бессмысленных расправ с народной интеллигенцией, потомственными военными кадрами, а в дальнейшем и с истинными большевиками-ленинцами – еще неизвестно, каким был бы ход нынешней войны, смог ли бы враг оказаться у стен Москвы и Ленинграда?! Лично я сомневаюсь даже в том, осмелился ли бы Гитлер вообще развязать войну.

Эва, куда этот «бывший» опять клонит! Не дает ему покоя то, что происходило в нашей стране! А мне, наоборот, подумалось сейчас вот что: если бы не было у нас той великой, очистительной классовой борьбы, в которой мы все были и участниками, и свидетелями – оставалась ли бы наша страна сегодня по-прежнему свободной и независимой? Избавившись ценой большой крови и страданий от собственных эксплуататоров, не оказалась ли бы она по милости предателей в более тяжкой кабале – под гнетом иностранных капиталистов?