Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1942–1943

Ну, что еще? Галя сегодня не приходила, но Миша был в деревне и видел ее с Люсей на дороге, возле Молкерая. Наверное, Галя провожала Люську домой. Да, кстати, я ведь совсем забыла написать здесь о том «фортеле», который Люся выкинула над своей хозяйкой и из-за которого угодила в «холодную». Все прошлое воскресенье я посвятила рассказу Жени, а ведь в тот день Галя была у Люси, а затем забежала к нам, чтобы сообщить все о ней.

Сейчас, конечно, уже «время поджимает» – ведь завтра опять предстоит подняться на скотный двор с петухами, – но оставлять без внимания Люськину историю, пожалуй, все же не стоит. Итак, вперед!

А произошло с ней вот что.

В тот день, как всегда во время субботних песнопений, Люся прислуживала за спинами собравшихся к ее хозяйке старушенций. Наливая какой-то гостье из графина фруктовую воду, она нечаянно капнула на скатерть. Сидевшая напротив фрау Бергманн заметила расплывшееся по белоснежному полю розовое пятно. Поджав узкие, бледные губы, она тотчас подозвала к себе Люсю и со словами «проклятая русская грязнуля» больно ударила ее по рукам.

Люська вспыхнула, в сердцах тут же шмякнула графином об стол и, не глядя на поскакавших ретиво со стульев и отряхивающих подолы своих юбок от стекающих потоков розовой воды старушенций, громко заявила, что это не она, а именно фрау Бергманн и ее гости грязнули, так как не в состоянии сами обслуживать себя. Сорвав передник, Люся решительно направилась к двери. У порога обернулась, добавила с величайшим презрением и насмешкой:

– Напрасно вы все воете тут свои молитвы, просите Бога, чтобы он пощадил вашу Дейтчланд… Войте – не войте, все равно русские скоро будут здесь!

По словам Люси, она вовсе не мыслила в тот миг о побеге – просто не успела подумать об этом, а решила идти в Грозз-Кребс, к Гале – посоветоваться, как ей быть дальше. Но она не успела дойти и до перекрестка, как ее уже перехватил Квашник (тут фрау Бергманн проявила большую оперативность!). Остаток пути, до полицейского участка, он, по давней своей гнусной манере, гнал Люсю перед своим велосипедом, то и дело наезжая ей на пятки и подгоняя плетью (как только умудрялся справляться одной клешней!), привычно орал, что теперь Люську определенно ждет концлагерь.

В участке вахман заставил ее подробно рассказать, как все было, и, конечно, тоже пригрозил концлагерем. Люся, естественно, перепугалась, со слезами попросила вахмана повидаться с сестрой, которая, как она сказала ему, работает у господина Клееманна. На это вахман ничего не ответил, только, показалось ей, как-то странно посмотрел на нее.

До вечера Люсю никто в «холодной» не тревожил. Потом загремел засов. Пожилой, хромоногий солдат с сивой щеточкой усов принес ей ужин – миску тушеных овощей и стакан жидкого морковного чая. Он дождался, пока Люська все съела, затем с усмешкой подмигнул ей.

– Такая красивая девчонка не должна коротать здесь ночь в компании с крысами. Вахмайстер добрый мужик и еще довольно крепкий. Скажи «да», и он возьмет тебя наверх, к себе. Много ли старику надо – немножко погладить, немножко ущипнуть. А?.. Так как? А хочешь – я сам к тебе позднее приду. Вот герр вахмайстер заснет…

Вот тут-то Люська струхнула уже не на шутку, а струхнув, сразу вдруг вспомнила о своем необычном даре «соловья-разбойника». Вдохнув побольше воздуха, она залилась во всю мочь оглушительным визгом. А потом схватила миску и запустила ею в хромого «соблазнителя». Теперь настала очередь испугаться охраннику. Увернувшись от удара, он проворно подхватил задребезжавшую по полу посудину и, сердито повертев в сторону Люськи возле виска пальцем, прихрамывая, выскочил за дверь.

У страха глаза велики – Люся решила забаррикадироваться. Она подтащила ко входу оба находившихся в «холодной» топчана, поставила их друг на друга, а сверху еще взгромоздила две табуретки. Хотела приспособить «для обороны» и стол, да не сумела осилить такую тяжесть. Ночь она коротала, беспрестанно прислушиваясь и вздрагивая – ей все казалось, что со всех углов крадутся полчища крыс, – устроившись на столе, на который она бросила тощие, с грязными подтеками тюфяки.

Утром снова загремел засов. Застывший в дверном проеме хромоногий охранник с изумлением наблюдал, как хмурая пленница, нимало не смущаясь, неторопливо принялась разбирать сооруженную ею громадную пирамиду. Протиснувшись бочком в узкую щель и поставив миску с какой-то жидкой кашицей на подоконник, он молча помог ей поставить все вещи на прежние места, подождал, пока Люся бросила тюфяки на топчаны, затем сказал, пряча улыбку в сивых усах: «Абер ду бист айне зер кюне унд щоне медхен» – «Ты очень отважная и красивая девчонка… Скажи – разве все русские женщины такие?»

Не дождавшись ни слова – Люська только зыркнула на него глазами, – продолжил с любопытством: «Загст мир, во хаст ду зо лаут винзельн гелернт?» – «Скажи, где ты научилась так громко визжать?»

Тут Люся наконец удостоила его ответом. Сделав для вида глубокий вдох, кротко осведомилась: «Желаете еще послушать? Могу повторить!»