Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1942–1943

       Я не верю! Не верю…
Не верю! Все слова
Ваши – ложь и обман.
Нет для совести горшей потери,
Чем попасть в Ваш паучий капкан.

       О Господь, мою веру упрочь ты,

Без нее мне так трудно дышать!
Правды чистой измятые клочья
Помоги воедино собрать.

       В этом липком, коварном тумане

Нет просвета, не видно ни зги…
Разобраться в словесном обмане
Помоги мне, Господь, помоги.

       Ты пошли ко мне тучку седую,

Свой наказ ветру буйному дай,
Помоги, все преграды минуя,
Полететь на Восток, в отчий край.

       Дай взглянуть на родную Россию,

На поля золотистые ржи.
Напитаться дай новою силой,
Чтобы выдержать натиски лжи.

       Я не верю… Я верить не стану

Этой гнусной и злой клевете.
И молиться в душе не устану
За того, кто мой Бог на Земле.

– Я знал, что ты придешь, – сказал Павел Аристархович, открывая мне дверь и помогая снять пальто в тесной прихожей. – Пожалуйста, проходи в комнату, садись. Вот сюда, поближе к огню. Грейся. Я рад видеть тебя. – Он положил на стол принесенный мною сверток с журналами, придвинул стул к маленькому изразцовому камину, в открытой топке которого тлел тусклым пламенем подернутый сизым пеплом уголь. – Садись… Как чувствуют себя мама, Серафима Михайловна?

– Павел Аристархович! – У меня не было ни сил, ни терпения вести с ним светскую беседу. – Вы же знаете, не можете не знать, что все это – неправда! Кто он такой – Раскольников? Никто из нас никогда ни от кого не слышал о нем. Мы все считаем, что это – самозванец и подлый клеветник. Такой же пакостник и мерзавец, как лжеписака Торопов из «Нового слова», только еще похлеще…

– Ты имеешь в виду «Открытое письмо Сталину» Федора Раскольникова? М-да… Я был уверен, что оно не пройдет мимо вашего внимания… В свое время и для меня, для всех русских эмигрантов откровения этого человека прозвучали как гром среди ясного неба. – Взяв лежащую на полу кочергу, Павел Аристархович неторопливо разворошил догорающий, мерцающий красными всполохами уголь, подбросил сверху еще пару брикетин. В ворохе огненных искр взметнулись, принялись жадно лизать глянцевитую поверхность угля оранжево-белые языки пламени. – Должен тебе сказать, что Федор Раскольников (его настоящая фамилия – Ильин) – не вымышленное лицо и не самозванец, как вы считаете. Он не только активно участвовал в Октябрьской революции, но и был одним из ближайших соратников и помощников Ленина. Умнейший человек, он редактировал в свое время «Правду», затем работал в Дании и в Болгарии в качестве полномочного представителя молодой Страны Советов. К сожалению, сталинская репрессия не обошла стороной и его. Раскольникова обвинили в измене Родине. Обманным путем его пытались вызвать для расправы в Россию, но он вовремя узнал о готовящейся против него карательной акции и отказался вернуться домой.

– Значит, тоже стал эмигрантом, «человеком без Родины»? Он живет сейчас во Франции?

Павел Аристархович внимательно и грустно взглянул на меня.

– Увы. Ильина-Раскольникова, как и многих истинных ленинцев, уже нет в живых. Молодой, энергичный, полный жизненных сил человек, он не выдержал ложных обвинений, сломался под тяжестью свалившегося на него клейма «врага народа». Он покончил с собой – ранним сентябрьским утром 1939 года выбросился из окна госпиталя в Ницце, оставив на произвол судьбы молодую, любимую им беременную жену… Я полагаю, что свое «открытое письмо Сталину» Раскольников написал в порыве душевного отчаяния и, скорее всего, не помышлял об его обнародовании. Парижский журнал «Новая Россия» опубликовал это «Письмо» через месяц после его смерти.