Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945

Как же меня угнетают и даже бесят эти дурацкие попреки, ссоры, обидное непонимание друг друга. Никогда даже не предполагала, что у моей разумной во многих отношениях мамы такие узкие понятия о человеческой дружбе. А эти вечные подозрения, недоверие! Вот пришел ко мне парень – значит что-то уже завязалось между нами, значит неспроста пришел. Вот поговорила с ним лишние полчаса – и уже будто я какое-то преступление совершила. Как же можно искать правду в более широком масштабе, если даже в своей семье так много несправедливости? Ведь он, Джонни, такой же, как и все мы здесь, – такой же чужой для нацистов, однако он наш союзник. Он даже беднее нас, потому что является пленным, настоящим невольником. Ведь вполне возможно, что кто-то и из моих братьев находится в таком же положении – разве же ему не захочется поделиться мнениями с теми, кого уважает, считает своими по духу? Ведь мысли-то у нас одинаковые, и думы, и разговоры одни и те же: Родина – война. Война – Родина…

Все это я и пыталась внушить (вернее, вдолбить) маме после ухода Джона во время нашего с ней очередного выяснения отношений в опустевшей после ужина кухне. Не добившись понимания, разозлившись, крикнула: «Что ты меня все шпиняешь? В конце концов, я уже не маленькая – мне 20 лет. И потом, почему ты взъелась именно на Джона, который, кстати, тебе ничего плохого не сделал? Почему ты почти не возникала, когда приходил Роберт? Ведь там с его стороны было больше, чем дружба: он, Роберт, был влюблен в меня, и ты это отлично знаешь».

Ее ответ ошеломил меня, поверг в смятение: «Потому и не возникала, что не тревожилась за тебя – за то, что ты натворишь глупостей. Потому что сама-то ты не была влюблена в Роберта».

Вот это новость! Она что же, полагает, что я влюбилась в Джонни?! У меня даже слов не нашлось, чтобы что-то ответить ей. Ничего себе, какая фантазия разыгралась у моей бдительной мамульки! Впрочем, подобающих для данного случая слов у меня нет и сейчас, поэтому я молча отправляюсь спать. Спокойной ночи.

21 сентября Четверг

Целую неделю мы с Нинкой напрасно караулили в обеденное время появление почтальона, а сегодня долгожданная газета наконец-то пришла. Хоть и врет она безбожно, но все же иногда между строк можно догадаться об истинном положении дел.

Да, ждали мы эту газету не зря. Интересные условия из двадцати пунктов предлагает при подписании перемирия с Румынией наше правительство. Под советское ведомство переходят все румынские промышленные предприятия, все пути сообщения и все виды транспорта, а также все рудники и шахты, занятые добычей полезных ископаемых. Словом, бывшая союзница Германии отдает нам все, чем живет страна. Кроме того, она выплачивает нам полную контрибуцию за понесенные убытки, возвращает всех военнопленных и после этого идет вместе с нами войной против Германии. Здорово, правда?

Немцы при виде всего этого в истерике. Не иначе как чувствуют, что и для их распрекрасной Дейтчланд готовится то же самое. Вопят истошными голосами, вновь призывают, клянутся, обещают… В газете есть несколько заметок за подписью солдат РОА, где расписывается, как им хорошо служится, как немецкий прихвостень Власов заботится о них, какую шикарную жратву они получают и как немецкие девушки их любят. Тут же помещены очередные призывы к русским «остарбайтерам», к украинцам и даже к полякам активно вступать в «Русскую освободительную армию», с тем чтобы помочь великому фюреру и его славным солдатам быстрее разделаться с чумой всего человечества – с большевизмом, освободить Россию и закабаленные Советами страны от крепких пут социалистического мракобесия.

И они еще продолжают хорохориться! Тьфу!

Привлекла внимание еще одна корреспонденция. На территории Голландии англо-американцами высажен воздушный десант. В настоящее время там идут упорные бои, в результате которых имеются тяжелые потери с обеих сторон, но, конечно же, по словам лгунов-газетчиков, больше всего на стороне англо-американцев.

Это все – печатные новости. А вот – устные, ходячие. Первая из них – тоже о десанте, однако о другом. Будто бы где-то в округе Мариенвердера обнаружен советский партизанский отряд, доставленный сюда с воздуха для проведения различных подрывных работ. Все бауеры получили приказ – немедленно, прихватив с собой имеющееся вооружение и соответствующие припасы, отправиться на поиски парашютистов-десантников. Наш Шмидт, вооруженный охотничьей двустволкой, обвешанный патронташем и какими-то торбами, тоже покатил с физиономией басмача на мотоцикле в сторону Мариенвердера. Я страстно трижды поколдовала ему вслед из сарая: «Чур вас… Черта с два найдете!», «Чур вас… Черта с два найдете!», «Чур вас… Черта с два найдете!».