Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945

Синеет даль небес без края,
Осенний воздух свеж и чист.
Багряным золотом пылая,
Роняет клен узорный лист.

Люблю всем сердцем нашу осень,

Ее туманных рощ убор,
Меж серых туч случайную просинь,
В полях желтеющий ковер.

Люблю, поднявшись на рассвете,

Бродить с корзинкою в лесу,
Нырять под сумрачные ветви,
Сбивая крупную росу.

Люблю хорошее волненье,

С каким под старым, замшлым пнем
Заметишь гриб, и в нетерпенье
Сквозь чащу лезешь напролом.

Приятно, когда после многих,

Бесплодных поисков пустых
Наткнешься вдруг на крепконогих
Широкошляпных боровых.

Потом с наполненной корзиной

Люблю присесть я на пенек,
Стянуть намокшую резину,
Поправить сбившийся платок.

И там, любуясь ясным небом,

Благословляя отчий дом,
Позавтракать душистым хлебом
С свежепросольным огурцом.

Покончив с добрым узелочком,

Люблю немножко отдохнуть
И вновь заглядывать под кочки,
Тащась уже в обратный путь.

Что грех таить? Уж на опушке

Люблю слегка «поворожить» —
Поверх корзины, по верхушке
Грибов отборных наложить.

Люблю досады выраженье

На лицах встречных грибников,
И, свистнув, и с пренебреженьем
Сказать: «Нам – пара пустяков!»

А дома… О, благословенный,

Уютный, теплый уголок!
Люблю с рассказом непременным
У огонька греть пальцы ног.

Люблю вдыхать дразнящий, тонкий

Грибной селянки вкусный пар,
И слышать, как бренчит конфоркой
Кипящий, шумный самовар.

Ну, на этот раз и здесь селянка получилась у нас не хуже, чем в России. Мама использовала под нее самую большую кастрюлю, так что хватило всем. Несколько отборных грибов для «зуппе» Нина отнесла в дом Гельба, а вернулась оттуда с банкой густой сметаны. Кончитта с Джованни столь восторженно, – цокая языками и размахивая азартно руками, – отзывались о кулинарных способностях нашей главной поварихи, что зардевшаяся от удовольствия мама, расщедрившись, отложила в миску большую порцию ароматной селянки для Катарины и старой Амалии.

Вместе с нами ужинал сегодня и Джонни, и тоже, как и все остальные, не отказался от предложенной ему добавки. Рассказал свежие новости. Позавчера, 22 сентября, взят нашими Таллин. Наступление советских войск по-прежнему продолжается широким фронтом – вчера русские вступили в Венгрию. (Я тут же, за столом, помолилась в душе: Господи, спасибо, спасибо тебе. Дай же нашим воинам и впредь побольше сил и поменьше крови в их святой борьбе!) Об англо-американском десанте в Голландии, сказал Джонни, ничего конкретного, кроме того, что там по-прежнему продолжаются тяжелые бои, пока не слышно.

Сообщил Джон также не совсем приятную весть. Хельмут Кнут предупредил их, что скоро, вероятно, даже со следующего воскресенья, всех живущих в округе Грозз-Кребса военнопленных англичан, французов и русских, а также чужеземных рабочих, в том числе и «остарбайтеров», немцы намерены гонять по выходным дням на строительство оборонительных укреплений где-то в предместьях Мариенвердера. Вот так новость! Только этого – строить укрепления для нацистов – нам и не хватает! Да еще тратить единственные светлые дни – воскресенья! Они что – совсем уж рехнулись?!

– Я для себя решил, что не пойду ни на какие окопы, – твердо заявил Джон. – Просто не пойду – и все.

– Ты сказал – «русские пленные» – разве в нашей округе они есть? – спросила я Джона.

– Да. По моим сведениям, недавно в Почкау пригнали что-то около 25 человек. Живут в бывшем французском лагере, который охраняется тремя немецкими автоматчиками и овчарками.