Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945

В 1940 году, – продолжал Георгий Николаевич, – Гитлер пригласил Сталина посетить Берлин, однако тот проявил характерную для него личную осторожность и вместо себя послал в «дружественную» Германию Молотова. Для советской делегации была уготована на вокзале пышная встреча. Перед «дорогими гостями» четким шагом проследовали воинские подразделения, затем из репродукторов раздались торжественные звуки… «Интернационала». Мне довелось как раз в то время быть там, в Берлине. Я видел вокруг растерянные, недоумевающие лица людей, и мне было нестерпимо больно за слепую, преступную доверчивость руководителей когда-то родной мне страны… А потом последовал новый, ничем не оправданный, предательский по отношению к собственному народу и к народам Европы жест – в Берлин прибыла из СССР представительная военная делегация для договоренности об оказании действенной помощи германскому Вермахту. И это за несколько недель до начала войны с Россией! Всего лишь за несколько недель…

Позванивая ложечкой в стакане, Георгий Николаевич поднял на меня грустные глаза. Он очень изменился за прошедшие месяцы – осунулся, еще больше постарел и облысел.

– Я понял, что ты имела в виду то, что Советская страна не была готова к войне вследствие своего недостаточного вооружения. А не задавалась ли ты вопросом – почему так случилось? – Тут он снова стал говорить о проводимом в нашей стране в 30-е годы «кровавом терроре», который будто бы обезлюдел Россию, принялся опять приводить примеры: – После революции на службу в Красную армию перешло много царских «белых» офицеров и военных специалистов. И что же? Впоследствии они все были расстреляны… Я уже не говорю о тех потоках крови, которые залили Россию в годы Гражданской войны, что тоже была порождена Революцией, когда сын убивал отца, а брат – брата… Кровью расплачивался народ за малейшие попытки сопротивления революции. В августе 1918 года был убит Урицкий и ранен Ленин, и за это лишились жизней шестьсот заложников… А сколько умных и светлых голов из армейского командного состава полетело в последующие годы… В итоге к началу войны с Германией советская армия оказалась обезглавлена. И именно в этом нам видится причина первоначальных глобальных неудач СССР…

Тут Георгий Николаевич, кажется, выдохся, задумчиво скатывая пальцем на скатерти крошки, умолк, и в разговор почти тотчас вступил Павел Аристархович.

– Преступная ошибка советского руководства и в большей степени лично Сталина – это еще и грубое разделение российского общества на классы, злобное науськивание одних людей на других… Идея коллективизации в сельском хозяйстве имела в своей основе задачу сознательно покончить с прогрессивным крестьянством. Лозунг – «уничтожить кулачество как класс» – повлек за собой новый террор – кроваво-голодный. Была начисто сметена огромная поросль людей, по-настоящему, самозабвенно любивших землю, делавших все для того, чтобы земля процветала, щедро кормила народ…

В моей душе сразу все поднялось, восстало против подобного несправедливого очернительства коллективизации и нашей советской действительности, но в то же время (должна сознаться в этом) мне тут же вспомнилась моя несчастная тетка Маня, что была выслана на Север вместе с оравой своих детей да с трудягой-мужем, у которого и богатства-то имелось – что построенные собственными руками дом и мельница… Вспомнились также увезенные в ночь, в неизвестность, тихий дядя Павел Варго с добрыми, всегда усталыми глазами, с большими, темными, растрескавшимися от постоянной работы на земле руками, его недвижимый, вынесенный чужими людьми из родного дома и брошенный в повозку парализованный отец и мой босоногий, вероломный друг детства Пашка… Вспомнилось мне и мое собственное, казавшееся в то время безысходным, горе в связи с нелепой, страшной смертью отца, но я все же упрямо возразила обоим «бывшим»: