Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945

– Но наше-то сельское хозяйство как раз и не пришло в упадок! Вот, знаете, мы как-то недавно рассуждали на эту тему и пришли к выводу, что только колхозы, а не единоличные разрозненные хозяйства, способны сейчас, в столь тяжелое военное время, когда почти половина России оказалась занята гитлеровскими оккупантами, – только они, колхозы, в состоянии прокормить и огромный фронт, и такой же огромный, совершенно не обустроенный военно-промышленный тыл. Разве это не так? И разве у нас, в нашей стране, за все предвоенные годы не было больших достижений в строительстве, в промышленности, в науке? Мы каждый день слышали по радио и читали в газетах о трудовых подвигах советских людей, о гигантском строительстве, о новых заводах и фабриках, о наших самых быстроходных кораблях, железнодорожных экспрессах, самолетах. А сколько появилось у нас настоящих героев! Вспомните хотя бы беспосадочный перелет из Москвы в Северную Америку летчика Владимира Коккинаки. Или подвиг отважных летчиц Марины Расковой, Полины Осипенко и Валентины Гризодубовой, что совершили беспосадочные перелеты на трассах Севастополь – Архангельск и Москва – Дальний Восток. Слышали ли вы об этих женщинах? Знаете, для нас, девчонок, они являлись кумирами, воплощением мужества и смелости… А покорение Северного полюса папанинцами! А знаменитая Паша Ангелина! А юная героиня, сборщица хлопка Мамлакат! Э-э, да что с вами говорить… Вы же ничего не знаете о нашей жизни, не имеете ни малейшего представления о ней.

– Ты ошибаешься, полагая, что мы, русские эмигранты, покинув Россию, остались равнодушными и безразличными к ее жизни и ничего не знаем о ней, – мягко остановил меня Павел Аристархович. – Конечно, никто из нас и не отрицает, что достижения, и притом немалые, в довоенной России были. В основном они – результат вдохновенного труда советского народа, поверившего в светлые идеи социализма, а затем и коммунизма, и уж отнюдь не единоличная заслуга партии большевиков и ее вождя – Сталина… Безусловно, коллективизация в сельском хозяйстве имеет и определенные плюсы, особенно – тут ты права – в нынешнее военное лихолетье. Но, говоря о ее вреде, я больше имел в виду перспективу. Пройдут годы, может быть, десятилетия, и щедрая на отдачу, любовно выпестованная заботливыми руками прежних владельцев земля без должного ухода и надлежащего хозяйского глаза постепенно начнет чахнуть, скудеть, в конце концов перестанет родить. Бесплодный труд, в свою очередь, посеет в сердцах новых хозяев земли равнодушие и ожесточение, они начнут покидать деревни и села, а земля покроется злокачественной коростой забвения…

Вот такой получился разговор. Вот такая безрадостная перспектива видится нашим, оторванным от России, бедным соотечественникам. Мы с Мишей, конечно, не приняли во внимание столь мрачные предсказания и, переглянувшись, даже слегка посмеялись над ними. А мама снисходительно-церемонно сказала: «Будем надеяться, Павел Аристархович, что вы все же не окажетесь пророком, и позвольте возразить вам, что вы не правы. На русской земле и сейчас много настоящих, умелых, преданных своему делу хозяев. Вы, конечно, слышали о таких ученых, как Мичурин, Лысенко? – (Ай да моя мамулька, молодец!) – В их руках, смею вас заверить, земля никогда не оскудеет, никогда не покроется, как вы выразились, „злокачественной коростой забвения“».

Сейчас уже на подходе новый, сотканный из остатков зимней стужи и наступающей весенней теплыни день. Я заканчиваю свою ночную исповедь, а на сердце – растерянность и смятение. Страшно и тревожно слышать слова, порочащие самого чистого, честного и справедливого в мире человека, страшно и тревожно писать здесь такое… Есть ли хоть частица правды в том, о чем говорили сегодня наши бывшие соотечественники? И если есть, то почему они, покинувшие Родину четверть века назад, знают об этой правде, а мы, никогда и никуда не выезжавшие из собственной страны, не знаем абсолютно ничего и для нас, советских людей, сегодняшний разговор – кошмарное, невыносимое открытие. Почему?

Моя несчастная Россия. Моя поруганная, моя светлая, моя мученическая Россия. Тебе уже не раз доводилось слышать от меня сердечные признания, прими же сейчас еще одно. Я люблю тебя, какой бы ты ни была, больше всего на свете и знаю, твердо знаю, что без тебя мне не жить, не дышать на этой Земле. В тебе – моя жизнь, мое счастье, в твоих руках – моя поломанная, непутевая судьба.

9 апреля Воскресенье

Не общалась я с тобой, моя тетрадь, целую неделю. Уж прости меня, пожалуйста, – совсем нет времени. По вечерам я вся в делах и в хлопотах – задумала сшить себе к лету «моднявую» обнову – сарафан-безрукавку из старых немецких штанов. Вообще-то, эти огромного размера синие габардиновые брюки достались при дележке полученного из Мариенвердера немецкого тряпья Мише, но он, умница (!), расщедрился и отдал их на растерзание мне (понял мои откровенные намеки).