ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №1

Одни из них, летевшие стремительно и, видать, с какой-то целью, имели крылья, изогнутые таким же серпом, как и у ласточек, и такими же ножницами, как хвост у ласточки, оканчивались... — или являлись? — их ноги. Такие люди исчезали из виду быстро, быстрее ласточек. Другие, очевидно, летали просто так, без всякой цели, и крылья имели большие и широкие, как у орла, и махали они ими редко и медленно, а больше парили... Я смотрел на них, задрав голову, пока не свело шею. Я уже не помнил, что подошел к окну для того, чтобы в чем-то убедиться, мне теперь просто хотелось смотреть на них, а еще больше мне хотелось туда, к ним...

Хочу туда... — прошептал я.

Полетишь, — говорил рядом Олег, — полетишь обязательно

и очень скоро... Это что, это пустяки, то ли еще будет...

А как они летают? — спросил я, оторвавшись от окна нако

нец. — Что у них за приборы?

А у них нет никаких приборов! Разве тебе не ясно, что

полет с помощью любого прибора только половина полета? Что

бы тебя ни несло — будь то самолет или антигравитационный

пояс, — но ты всегда будешь не столько летуном, сколько пассажи

ром... Главное счастье полета не в этом... У них свои крылья.

И летают они сам и... Ты, кстати, не удивляешься тому, —

резко, как мне показалось, изменил Олег тему, — как мало я

на тебя похож внешне, хоть и говорю, что я — это ты?

«Еще,как удивляюсь!» — хотел было я воскликнуть, но тут заметил, что удивляться-то, собственно, стал только после его вопроса.

Действительно, почему, — спросил я, — почему ты так

мало на меня похож и почему я так мало этому удивляюсь?

Потому что я такой, каким бы ты и хотел себя видеть.

Потому что мы теперь сами можем выбирать и делать свою

внешность. И крылья. И все, что угодно...

Свобода формы, — понял я, — и скоро? Скоро я смогу?

По-разному, — пожал плечами Олег,

А ты? Как скоро смог ты?

54

Не скажу, и ты сам поймешь почему... Не дай бог по ка

кой-либо причине в день пробуждения у тебя не получится.

Гарантирован ли ты от депрессии или хотя бы просто от досады?

Нет, — ответил я, недолго подумав.

Вот видишь? Зачем же сознательно идти на риск испытать

досаду?

Вот так! Мне еще привыкать и привыкать к этому миру, где даже досаду стараются предвидеть и избежать!

В общем, к планомерным занятиям ты приступишь с завт

рашнего дня, и там видно будет, а сегодня только общее озна

комление... Тебе, кстати, не холодно? У нас все же к- тропики!

А где моя одежда?

Вон в том шкафу.

Одежда мне понравилась.

Ты выбирал?

Олег кивнул.

А о сигаретах для меня ты не мог позаботиться? — спро

сил я, закончив одеваться и шаря в левом кармане пиджака,

где обычно ношу сигареты.

Берн, эти. — Олег протянул мне свою пачку. — Я ведь

уже не курю... Сегодня просто за компанию с тобой. Ты тоже

вряд ли докуришь ее до конца, эту пачку, как и я. А мне ее

дал Наш Первый. Сигареты, кстати, совершенно безвредные, и

одного этого достаточно, чтобы бросить курить, правда?

Сигарета сейчас же потеряла для меня вкус. На тумбочке стояла пепельница, о которую я ее немедленно и загасил.

— Действительно, — сказали мы, — как унизительно быть

рабом привычки, которая даже не вредит здоровью. Нужно из

бавляться от привычек, потому что привычки закабаляют, —

сказали мы и рассмеялись.

А я добавил:

— Но пару раз я еще, пожалуй, покурю. По привычке.

И мы снова рассмеялись, а я положил сигареты в карман.

Должен признать, — сказал я, отсмеявшись, — что встре

чу мне подготовили на уровне. Ведь все эти дома — это же

специально для меня и для таких, как мы, верно? А для людей,

скажем, из средневековья, тут ведь и оттуда имеются, правда?

Так для них, что же, замки есть и города средневековые, да?

Есть, конечно... Ты, очевидно, захочешь посмотреть? Уви

дишь немало забавного! Ведь для большинства из них инкуба

ционный период длитсй куда больше нашего! И они продолжа

ют жить, как жили, дерутся на турнирах, ходят в крестовые

походы...

Дерутся на турнирах? Значит, и убивают?!

— Конечно, но какое это сейчас может иметь значение? Вся-

кого убитого немедленно оживляют...

Однако! — возмутился я. — Оживляй не оживляй, но ведь

убиваемому-то больно!

А аппендицит вырезать не больно? Но ведь в наши дни

шли на эту ^боль для более важного результата, а уж теперь.,,

И какой же результат достигается теперь?

А такой, что почти каждому одного раза оказывается до

статочно, чтобы проникнуться идеями гуманизма. После этого

их развитие убыстряется во много раз... Впрочем, встречаются и

55

упорные. Мне вот недавно попалась книжка, а для тех, кому они нужны, книги тут есть, и старые и новые, и вот ее автор, французский рыцарь Боэмон де Вильбуа, он уже достиг нашего уровня, а пишет про одного лотарингца, Вольфрама фон Грю-бенау. За десять лет после своего первого оживления тот был убит восемь раз, но и не думает успокаиваться, все воюет... Сам Боэмон убил его разок случайно во время турнира, почему им и заинтересовался. А вообще, насколько я могу судить, с ними — с теми, кто был до нас, — очень много хлопот... Но подход дифференцированный.

Это как?

Ну, я не знаю, чем при отборе руководствуются; но вот,

скажем, некоторым верующим говорят, что они попали в чисти