Искатель, 2018 №7

— Как вы познакомились с Сергеем Ивановичем?

— В ресторации года два тому сошлись случайно. Слово за слово, ну и пошло-поехало.

— Кто Левовского с Петром Глебовичем познакомил?

— Я, — нехотя ответил Ильин, — мы с Петром почти с детства знакомы.

— В Вымове кто предложил машины поставить?

— Какие машины? — никакого удивления в голосе.

— Типографские, из Германии.

Ильин поиграл желваками.

— Все Левовский.

Конечно, сейчас можно на убитого наговаривать, но Путилин верил несчастному Фоме Тимофеевичу.

— Анисимов задержан?

— Пока еще нет, — ответил Путилин без сокрытия, — но скоро будет доставлен в столицу.

— Поторопитесь, — Фома Тимофеевич скривил рот, — у Петра звериное чутье, он чувствует опасность за версту.

— Учту. Анисимов знает о смерти Сергея Ивановича?

— Нет, я не стал его тревожить, мне казалось, что лучше сказать ему потом.

— Однако же мне не понять мотивов, побудивших вас совершить столь дерзкий поступок.

— Левовский в последнее время решил, что он является сердцем нашего предприятия и три четверти, — он опять на секунду умолк, — получаемых денег может требовать себе. Сперва это была только половина. Опасность существовала для всех, а в деньгах хотел купаться только он один.

— Что еще можете добавить, Фома Тимофеевич?

— Вы и так, наверное, многое знаете.

Путилин распорядился препроводить господина Ильина в камеру. Убийство, с которого началось следствие, раскрыто, теперь остается имение в Вымове, там находится настоящее разбойничье гнездо — нет, там никого не убивают, на большой дороге не грабят, там другое — неуемное желание разбогатеть.

Перед Иваном Дмитриевичем сидели помощники по поручениям, агенты Коврижкин и Сенников, ранее следившие за Фомой Тимофеевичем, и младший помощник Михаил Жуков.

— Вот что, господа, я собрал вас для решения важного вопроса: убийца препровожден в камеру. Похвально, но это только часть дела. Каковы ваши мнения о дальнейших действиях?

Начал штабс-капитан:

— Я предлагаю посетить имение Анисимова, тем более ассигнация, привезенная оттуда, по мнению чиновников из Экспедиции, оказалась фальшивкой, настолько хорошо сделанной, что нельзя допустить их появления.

— Петр Глебович, — дополнил Миша, — чрезвычайно хитрый человек, как бы он не избавился от машин.

— О! Это чрезвычайно сложно сделать, — подал голос надворный советник Соловьев, — не иголка же в стоге сена.

— Отсюда следует, что… — Путилин задумался на миг, — надо выезжать вечером. С утра приступить к обыску и арестам. Сам же я к градоначальнику, мне не хотелось бы привлекать к делу уездных полицейских.

Через полчаса Иван Дмитриевич сидел в приемной Александра Александровича, ожидая пока тот соизволит принять. Градоначальник был вызван к Государю, но не беда. С генерал-майором Козловым легче найти общий язык.

— Прошу, — адъютант открыл перед Путилиным дверь.

Александр Александрович без излишнего приветствия указал на стул.

— С чем пожаловали, Иван Дмитриевич?

Иван Дмитриевич рассказал о деле с самого начала, но довольно кратко, на что у него ушло четверть часа. По меняющемуся выражению лица видел, как помощник градоначальника иногда хмурится, а иногда проскальзывает по его губам улыбка.

— Итак, — сказал он после того, как Путилин завершил речь, — вы хотите силами столичных полицейских завершить дело. Так я понимаю?

— Совершенно верно.

— Почему не привлечь уездного исправника?

— Александр Александрович, не хочу выказывать недоверия полицейскому уездному управлению, но в данном деле мне не хотелось зависеть от них. Нет расторопности, пока суд да дело, преступники ускользнут.

— Ваша обеспокоенность мне понятна. Сколько вам требуется человек в помощники?

— Десяти, думаю, хватит.

— Не маловато?

— Нет, с собою я возьму шестерых агентов сыскного отделения.

— Когда вы хотите выехать?

— Сегодня в ночь.

— Хорошо, в ваше распоряжение поступят десять чинов полиции, но прежде чем выезжать, вам необходимо побывать в губернской канцелярии и заручиться одобрением губернатора, потом к господину Фуксу.

— У него не возникнет вопросов?

— Отнюдь, дело государственное, прокурор с подписанием бумаги на обыск тянуть не будет.

— Разрешите готовиться к отъезду?

— Да, можете быть свободны, бумагу я пришлю с нарочным.

Сумерки начали поход на город.

Как только стих ветер, стали расползаться облака, зависнув на высоте кусками неподвижной серой ваты.

Когда покинули столицу, над всклокоченными полями и лесами висела луна. В ее неверном, как туман, неподвижном свете сумрачно проносились одинокие дома с желтыми глазницами окон.

Ехали почти всю ночь. Из труб проснувшихся до рассвета домов валил столбами дым — то черный, как отчаяние, то легкий белесый, как мечты легкомысленных барышень. И, расплываясь в высоте, уносил с собою остатки сновидений жителей, опуская их с высот сна на землю, к счастью и горю, трудной жизни, всяческого рода неудачам, тонкому аромату и застоявшемуся запаху пота.