Искатели клада

М-ръ Чокъ, увидавъ на лстниц три или четыре всклокоченныхъ головы, чуть не выронилъ ружье; инстинктивно онъ сдлалъ шагъ къ Питеру Дёккету, и не мене инстинктивно этотъ долготерпливый человкъ воздлъ руки, умоляя его не стрлять. Блдный и дрожащій м-ръ Чокъ напрасно старался успокоить его.

— Но вы направляете на меня дуло, сэръ, и держите палецъ у курка! — воскликнулъ помощникъ капитана.

М-ръ Чокъ извинился и спросилъ: почему убжали Стобелль и Тредгольдъ? — на что Дёккетъ отвтилъ, что, по всей вроятности, видъ огнестрльнаго оружія дйствуетъ имъ, какъ и ему самому, на нервы. Посл долгихъ переговоровъ и объясненій, экипажъ судна, вмст съ м-ромъ Стобеллемъ во глав, появился на палуб.

— Все улажено, опасность миновала! — заявилъ Тредгольдъ.

— Люди стали смирными, какъ ягнята, — сказалъ Брискетъ, осторожно завладвая ружьемъ, между тмъ какъ Стобелль отбиралъ у друга револьверъ.

М-ръ Чокъ слабо улыбнулся и былъ очень смущенъ, увидвъ, съ какимъ ужасомъ таращатъ на него глаза матросы и упорно держатся поодаль, не взирая на приказаніе капитана: «По мстамъ!» Взявшись самъ за рулевое колесо, Брискетъ шопотомъ объяснилъ, что, въ сущности, бунта не было, Дёккетъ — нервный и склонный къ преувеличенію человкъ, но онъ, Брискетъ, проситъ пощадить чувства товарища и боле не упоминать объ этомъ прискорбномъ инцидент.

— Кто-то заперъ меня, однако, въ кают,- настаивалъ м-ръ Чокъ.

Капитанъ удивился. Вроятно, это случилось по ошибк. Рядъ невроятныхъ случайностей… Но поразительне всего было появленіе м-ра Чока на палуб — и его ршимость.

— Изумительно! — прошепталъ Тредгольдъ.

— Я не зналъ его до сихъ поръ, — замтилъ Стобелль, съ живйшимъ интересомъ оглядывая своего друга.

— Какъ же намъ, однако, быть съ дамами? — воскликнулъ м-ръ Чокъ, замеревъ на мст, при вид появившейся на скал фигуры, отчаянно махавшей платкомъ: — мы должны вернуться за ними!

— При такомъ-то втр, сэръ? — снисходительно посмиваясь, замтилъ Брискетъ:- вы сами настолько опытный морякъ, сэръ, что понимаете, насколько это невозможно.

— А ихъ багажъ? — вспомнилъ м-ръ Чокъ, между тмъ какъ Стобелль совтовалъ ему «примириться съ постигшимъ ихъ разочарованіемъ».

— Когда начались безпорядки, Дёккетъ отослалъ его на берегъ, — пояснилъ Брискетъ, — и, въ виду всего случившагося, я не скажу, чтобы онъ былъ неправъ, сэръ.

— Вы впервые выказали себя въ настоящемъ свт, Чокъ, — сказалъ Тредгольдъ.

— Да онъ меня напугалъ, меня! — воскликнулъ Брискетъ, — вы, сэръ, просто герой!

И при взгляд на расщепленную дверь, а также вечеромъ, когда поваръ, при вид его, едва не опрокинулъ котелокъ съ супомъ, — м-ръ Чокъ, дйствительно, почувствовалъ себя героемъ.

На слдующій день, геройства у него, однако, поубавилось. Втеръ за ночь усилился, и покуда м-ръ Чокъ умывался, полъ каюты непріятно качался подъ его ногами. Было душно, спасти стонали и скрипли, а сапоги и другіе предметы шаловливо катались по полу.

Свжій, прохладный воздухъ оживилъ его, но на палуб было сыро, уныло. Земля исчезла изъ виду, и ему представилось свинцовое небо и безконечное пространство срыхъ волнъ. Тмъ не мене, онъ объявилъ, что не стоитъ уходить въ каюту ради завтрака, и удовольствовался чашкою чая и сухаремъ на палуб. Звонъ чашекъ и запахъ жаркого доносились снизу, и когда Стобелль съ Тредгольдомъ, плотно позавтракавшіе, тоже вышли наверхъ, солнце появилось изъ-за тучъ, и море изъ сраго сразу сдлалось синимъ. Новые паруса блли въ лучахъ солнца, реи пріятно поскрипывали, и друзья, выбравъ удобное мстечко, наслаждались моремъ.

— Чудное утро, сэръ, — сказалъ Брискетъ, — такое ясное и спокойное.

— Да, — коротко отвтилъ м-ръ Чокъ, съ отвращеніемъ смотрвшій на бригъ, видный со штирборта, который то поднимался въ небесамъ, то исчезалъ изъ виду. Тредгольдъ предложилъ пріятелю сигару, но тотъ отказался, и онъ закурилъ самъ съ помощью фитиля, отравившаго атмосферу.

— Кажется, никто изъ насъ не страдаетъ морскою болзнью, — замтилъ онъ.

— Морская болзнь — одно воображеніе, сэръ, — подхватилъ капитанъ Брискетъ, — отъ нея есть врное средство.

— Средство? — освдомился м-ръ Чокъ, взглянувъ на него оживившимися глазами.

— Да, сэръ, — продолжалъ Брискетъ, подмигнувъ Стобеллю, который широко осклабился, — старое, но врное: свинина. Возьмите кусочекъ свинины — и непремнно съ жиркомъ, и пусть поваръ воткнетъ его на вертелъ и подваритъ при васъ — такъ, чтобы жиръ шиплъ и брызгалъ во вс стороны… А всего лучше — сдлайте это сами. Тутъ главное — запахъ…

М-ръ Чокъ съ трудомъ поднялся и, едва волоча ноги, спустился въ каюту.

— Это на всхъ дйствуетъ, — сказалъ Брискеть, улыбаясь Стобеллю, все еще продолжавшему посмиваться:- если человку уже не по себ, этотъ разсказъ доканаетъ его. Не только свинины, онъ и поджаренной ветчины не перенесетъ.

— Воображеніе, — спокойно отозвался Тредгольдъ, продолжая курить.

— Разумется, нужно разсказать умючи. Замтили вы его глаза, когда я сталъ говорить о томъ, какъ она шипитъ и брызжетъ на огн?

— Замтилъ, — сказалъ м-ръ Стобелль, отложивъ свою трубку.