Искатели счастья

− Ну всё! − выдохнула она. − Родителей успокоила, теперь можно и в лес прогуляться. А эти шубы, чтобы не продрогнуть. Не знаю как ты, а мы тут все мерзнем по вечерам.

Добрели мы до края улочки и нырнули в дыру в дощатом заборе. Там загадочно темнел густой лес.

− Это ботанический сад сельхозинститута. Сам понимаешь, мы совершаем преступление и рискуем провести ночь в отделении милиции. Так что тихо!

Мы сидели на овечьей шкуре и покрывались ею же. Вокруг шептал, поскрипывал и вздыхал живой лес. Аромат цветов и травы смешивался с запахом овчины. Над нами в черном небе сверкали огромные звезды. Мы сидели, взявшись за руки. Юля читала стихи Ахматовой про сероглазого короля. Она училась на историко-филологическом факультете и играла в Народном театре. Она любила историю и литературу, сцену и шампанское, мороженое и меня. …И, кажется, еще кого-то, кто ей посылал деньги, и о ком я ничего не хотел знать. Я сидел, почти не дыша, остерегаясь разрушить неверным движением очарование этого счастливого мгновения. О, как пронзительно ощущал я хрупкость всего происходящего! Мне хотелось плакать и смеяться, радоваться и горевать. Я был счастлив и потерян − абсолютно нищ и безумно, несказанно богат!

Потом мы долго прощались. А когда белое платье растаяло в темноте ночи, я быстрым шагом понесся к шоссе. Я не замечал горящих окон в домах, не слышал музыки магнитофонов и шума телевизоров, пугливых парочек на скамейках, шумных пьяных компаний, лающих собак. Не разбирал дороги. И только звезды летели за мною вслед, и только сердце грохотало на всю огромную вселенную. «…Зачем, почему тогда не думал я, что это молодость моя…»

А потом был смотр художественной самодеятельности. Впервые в жизни я поднялся на сцену и, дрожа от волнения всем телом, в скрещении ослепительных прожекторов читал нараспев чужим голосом «Хиппи» Роберта Рождественского:

Мы − хиппи‚ не путайте с «хэппи»‚

Не путайте с нищими‚ денег не суйте.

Не спят полицейские кепи

В заботах о нашем рассудке.

Ничьи мы‚ не ваши‚ не наши‚

Ничьи мы, как мокрые ветры.

Причёски по виду монашьи‚

Но мы не монахи. Хотите − проверьте.

Пять долгих протяжных ударов сердца длилась гулкая пауза. Я чувствовал, как по моей щеке сползает к подбородку капля влаги. И наконец − шквал рукоплесканий! И наконец − мой глубокий поклон, проход по сцене за кулисы и хлопки по спине и плечам: «Молодец, Юрка! Здорово!»

Потом вечером, сдав последний экзамен, мы собрали рюкзаки и вышли на последнюю перед отъездом в стройотряд прогулку по городу. Капал дождь. В воздухе разливались запахи цветов и мокрого асфальта. Мы с Олегом и Лёвой сидели под навесом в кафе «Нижегородское» на площади Горького и молча смотрели, как мокрые прохожие бегут, семенят, уезжают на такси и в автобусах от дождя в домашнее тепло. Лёва меня спросил, как же это мне удалось сдать сессию на одни пятерки? Я встал, растопырил ноги и руки, изображая «Знак качества» и в который раз ответил: «Слушай, сам не знаю как получилось!»   Солдаты труда

Сергач встретил нас довольно приветливо. Тихий симпатичный городок на берегу реки. Нас поселили в красном уголке «Сельхозтехники», потом подвели к огромной яме, которая по-научному называлась котлован:

− Вот здесь вам предстоит построить цокольную часть административного здания, − сказал суровый прораб-якут. − С вами будут работать крановщик и монтажник.

− И сколько за всё-про-всё? − раздался голос Олега.

− Эти вопросы мы решим по ходу дела.

− Ясно. − Кивнул понуро Олег. − А железнодорожная станция в вашем городе есть?

− Есть. А зачем вам? − Сверкнул прораб узкими черными глазами.

− На разгрузке вагонов деньги зарабатывать, − пояснил Олег. − Насколько я понимаю, нам тут нечего ждать кроме жалких копеек. А мы сюда зарабатывать приехали.

− Ребята, насчет заработка не волнуйтесь, − сказал командир Володя, бегая глазами. − У меня есть договоренность с главным инженером, что мы на этом объекте заработаем не меньше трехсот на нос. Так что будем работать.

− Ты мне на досуге смету покажешь? − спросил Олег командира.

− Обязательно. А ты там чего-нибудь поймешь?

− Не пойму, так спрошу,− буркнул Олег. − Я не стеснительный.

С первого же дня началась героическая работа. Лопатами расчищали бетонные ростверки. Земля здесь была глинистая, прилипала к лопате. Пот по нашим лицам катил градом, спины и плечи ныли, но мы же бойцы стройотряда − считай солдаты! − с терпеливым сопением упорно делали свое дело.

Как и на картошке, местные кадры в лице крановщика и монтажника смотрели на нас свысока и большую часть рабочего времени болтали и загорали. У меня появилась проблема с настроением. Уже к концу второго рабочего дня бойцы стали роптать на рабские условия труда. Олег так же постоянно ворчал, и все это давило на психику. Я, как и все понимал, что за эту рабскую работу мы получим копейки. Мышцы всего тела болели, как и у всех. Но что-то мне подсказывало, что так нужно, это нам полезно и требовалось лишь найти во всем этом хорошее и опереться на него.