«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

На сей раз мы выступили в поход, тяжело нагруженные большим пирогом, выпеченным Дейзи и Дорой, и шестью бутылками имбирного лимонада. Полагаю, настоящие исследователи предпочитают нести запасы его в более лёгких ёмкостях, чем керамические бутылки. Возможно, они покупают лимонад в розлив, наполняя им свои походные фляги. Так он и обходится дешевле, и фляги потом даже девчонки могут носить на спине, как дочери полка на картинках.

Правда, тащились мы тяжело нагруженные не очень долго. Стоило нам поравняться с тем местом, где накануне мы наблюдали буйство всепоглощающего огня, как на нас накатили чрезвычайно яркие воспоминания о вчерашнем, а с ними – такая жажда, что весь лимонад был немедленно выпит. Пустые бутылки мы спрятали в потайном месте, и экспедиция наша продолжилась. Сегодня каждый из нас был твёрдо намерен ещё до исхода дня достигнуть либо экваториальной, либо полярной цели.

Денни с Г. О. захотели остановиться в той части ручья, где он делался шире и становился похож на миниатюрное море. Они задумали построить там модный курорт, но Ноэль сказал:

– Нет, мы не какие-нибудь там модники.

– Но тебе-то мода как раз должна нравиться, – возразил ему Денни. – Мистер Коллинз[61] ведь написал «Оду моде», а он великий поэт.

– Мильтон тоже великий поэт, но это не значит, что мне должен нравиться Сатана, пусть Мильтон и написал поэму «Потерянный рай», – мигом отреагировал Ноэль.

– Людям совершенно не обязательно должно нравиться всё, о чём пишут в книгах, и тем более всё, про что они читают, – рассудила их Элис. – Например, про войны, смерти, убиенных святых, жестоких тиранов или про мёртвого чёрного жука из твоего, Ноэль, стихотворения.

За этой беседой компания наша оставила позади широкую часть ручья, и опасность засесть там сама собой миновала, а вот спор о поэзии не затих и продолжался ещё битых полтора поля.

Ручей здесь был тоже широким, но мелким. Ясно виднелись большие и маленькие камни на дне и миллионы мелких рыбёшек. По поверхности воды скользили водомерки. Денни сказал, что вода для них, вероятно, как лёд, раз они по ней вот так запросто ходят, и это может служить доказательством того, что мы приближаемся к Северному полюсу.

– На Северном полюсе ибисов нет, – возразил ему тут же Освальд, указывая на зимородка, летящего возле леса, и счёт в споре о направлении экспедиции снова сравнялся.

Наслушавшись о поэзии столько, что больше уже выносить не мог, Освальд выдвинул предложение:

– Давайте-ка станем бобрами и построим плотину.

Все загорелись и тут же с превеликим рвением принялись возиться в воде. Обувь мигом слетела с ног, одежда была подвёрнута, наши босые ноги в ручье казались зелёными, а когда мы их из него вынимали, вновь становились розовыми.

Строить плотину – дело очень весёлое, но трудоёмкое, что непременно отмечается в книгах о бобрах.

Если мы бобры, сказал Дикки, значит находимся в Канаде, а следовательно, на пути к Полярному кругу, но Освальд немедленно его осадил: «Почему в таком случае у тебя лоб весь в испарине?» И Дикки был вынужден согласиться, что для северных широт здесь, пожалуй, жарковато.

Тем не менее ледоруб, который Дикки тащил с собой и который в быту назывался топориком для колки угля, теперь пришёлся весьма кстати, и Освальд, всегда готовый и способный взять на себя руководство любыми работами, велел брату и Денни срезать этой штукой с берега дёрн, пока остальные наваливают поперёк ручья камни.

Почва, на нашу удачу, оказалась здесь достаточно глинистой, а иначе плотину бы не построить даже самому ловкому и сноровистому бобру. Когда нашими стараниями поперёк ручья пролёг настоящий горный хребет из камней, мы положили поверх него дёрн, оставив текущей мимо воде пространство всего фута в два шириной. Затем нам снова пришлось поработать с камнями, и когда плотина сделалась ещё выше, мы основательно затрамбовали её глиной.

И так вот, подобно деятельным бобрам, мы протрудились несколько часов, из которых всего лишь час потратили на отдых и уничтожение пирога. Когда дамба поднялась до самого берега, мы скатали огромный ком глины и бросили его в пространство, сквозь которое ещё бежала вода.

Брызг вышло много, но настоящий бобёр никогда не боится немного промокнуть. Элис сначала этого не поняла, и Освальд ей объяснил.

Ещё некоторое количество глины – и работа наша была завершена. Глины у нас, вероятно, ушло просто тонны, и там, где мы выбирали её из берега, образовалась большая яма.

Покончив с бобровой запрудой, мы двинулись дальше. Дикки стало так жарко, что он даже снял куртку и окончательно заткнулся насчёт своих айсбергов.

Обо всех извилинах и поворотах ручья я вам рассказать не смогу, до того много их было. Он бежал сквозь поля, леса и луга. Берега его стали круче, а деревья над нашими головами сомкнулись тёмной таинственной аркадой, и мы под тесным сплетением их ветвей почувствовали себя сказочными принцами, которые отправились искать свою судьбу.