«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

– Ну что ж, – сказал он. – Вижу, произошла досадная случайность, мой мальчик. – Произнеся это, он перевёл взгляд с Денни на нас и добавил: – Я должен извиниться перед всеми вами, ибо напрасно подверг сомнению вашу честность. Надеюсь, моё извинение будет принято.

Мы ответили, что всё нормально. Пускай больше не беспокоится. Однако внутри нас по-прежнему кипел праведный гнев. Простить его не на словах, а на самом деле нам удалось только после того, как он прислал Элис в подарок щётку из лисьей щетины в серебряном корпусе, а с ней – записку, где восхищался храбростью, с какой она защищала своих братьев.

Нам прочитали лекцию о недопустимости игр с оружием, но наказания не последовало, так как повели мы себя, по словам дяди Альберта, не плохо, а просто глупо.

Пистолет и патроны были у нас конфискованы, после чего оставалось только надеяться, что на наш дом никогда не нападут грабители. Ведь случись такое, дяде Альберта оставалось бы только пенять на себя. Одолели-то нас теперь быстро бы, безоружных и неспособных оказать сопротивление.

Глава 10 Нашествие антикварностей

Началось это утром. Пятнадцатого августа. В день рождения великого Наполеона, Освальда Бэстейбла и ещё одного хорошего писателя[66]. Отмечать появление на свет Освальда решили в субботу, когда приедет отец, и праздник этот мало напоминал предыдущие, когда поздравления сыпались отовсюду, словно на Рождество. Освальд, однако, совсем не расстроился, получив пока только две открытки. Он ведь знал, что в субботу всё наверстает, и жил её предвкушением.

С утренней почтой дяде Альберта, как и обычно, доставили целую пачку писем, и вскорости он кинул одно из них Доре, проговорив:

– Ну, юная леди, позволим мы им приехать?

Пальцы у Доры, что часто случается с ней за столом, оказались измазаны маслом, письмо проскользнуло между ними и полетело дальше, Дикки с Ноэлем тоже его не поймали, и оно в результате угодило в озерцо застывшего жира, оставленного поджаренным беконом, а после непостижимым образом переместилось в джем, откуда его наконец выловил Г. О.

– Нет, избавьте меня от этой гадости, – поморщилась Дора. – Я его в руки не возьму. Оно теперь всё жирное и липкое.

Поэтому вслух письмо стал читать непритязательный Г. О.:

– «Мейдстонское общество антикварностей и Клуб археологов-любителей. Четырнадцатое августа тысяча девятисотого года. Дорогой сэр! На заседании…» – Тут Г. О. застрял. Письмо было написано жутким почерком, будто паук искупался в чернильнице, а потом, не вытерев ног о коврик, торопливо пополз по бумаге.

В итоге письмо взял Освальд. Он равнодушен к таким мелочам, как небольшое количество жира и джема, когда ими что-то испачкано.

– Не «антикварностей», а «антиквариата», недотёпа, – глянув на текст, бросил он в сторону Г. О.

– Точно, – похвалил дядя Альберта, – но я лично предпочитаю во время завтрака обойтись без острот. У меня от острого пища хуже усваивается, о мой выдающийся Освальд.

– «О мой выдающийся» – тоже подкол. Из романа Киплинга «Сталки и компания». Оттуда вы его и позаимствовали, – поддела Элис дядю Альберта, но тот ничего не ответил, потому что Освальд принялся читать вслух письмо, которое приводится ниже.

МЕЙДСТОНСКОЕ ОБЩЕСТВО АНТИКВАРОВ

И КЛУБ АРХЕОЛОГОВ-ЛЮБИТЕЛЕЙ

14 августа 1900 г.

Дорогой сэр!

На заседании комитета общества было условлено провести 20 августа выездной день, в который члены общества предполагают посетить интересующую их церковь в Ивибридже, а также располагающиеся возле неё римские развалины. Наш президент, мистер Лоншан, член Королевского научного общества, получил разрешение вскрыть курган на выпасе Трёх Деревьев, в связи с чем мы обращаемся к Вам с просьбой позволить членам общества пройти через Ваши земли и изучить, разумеется только снаружи, Ваш прекрасный дом, который, как Вам, конечно, известно, представляет собой огромный исторический интерес, так как в нём несколько лет проживал знаменитый сэр Томас Уайетт[67].

С наилучшими пожеланиями и глубоким почтением,

Эдвард К. Тернбулл, почётный секретарь