«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Тем не менее осмотр достопримечательностей доставил нам огромное удовольствие. Леди была замечательной рассказчицей, не хуже заправского гида. (См. примечание Б.)

Истина в полной своей наготе открылась нам только в самом конце прогулки, когда мы спросили, каким образом столько всяких событий могло произойти в таком крохотном городе.

– Ну, мне показалось, – ответила леди, – вам будет жаль так далеко уйти от дома и хоть чего-нибудь не узнать про Кентербери.

Тут-то мы всё и поняли.

– Какой ужасный обман! – воскликнула Элис.

Но Освальд мигом нашёлся и с присущей ему галантностью произнёс:

– А мне всё равно. Главное, вы замечательно это проделали. – Он удержался и не добавил, хотя слова так и рвались с языка: «Ну, лично я-то всё время догадывался». Сказать по правде, скорей не догадывался, а чувствовал с самых первых мгновений, что городок маловат для Кентербери. (См. примечание В.) В действительности то был Хейзелбридж, а Кентербери мы посетили в другой раз. (См. примечание Г.)

Никто из нас не рассердился на леди. В конце концов, она мастерски обвела нас вокруг пальца. И ни к чему плохому это не привело. Мы очень приятно провели с ней время. Только теперь уже нам всем не терпелось вернуться домой.

Леди это почувствовала и воскликнула:

– Идёмте! Наши колесницы готовы и лошади экипированы!

Отличное слово «экипированы»! Оно из книг, и Освальда очень обрадовало, что наша леди знает его, хотя он и несколько озадачился, почему одна повозка стала вдруг «колесницами».

Но когда мы вернулись к постоялому двору, я обнаружил у входа рядом с её двуколкой повозку с надписью: «Б. Манн, бакалейщик. Хейзелбридж». Леди забрала девочек в свою двуколку, а остальные поехали с бакалейщиком. Лошадка у него оказалась очень славная, только он вынужден был всё время её подбадривать рукояткой кнута. И ещё в повозке изрядно трясло.

На землю пали уже вечерние росы. Верней, мне казалось, что им настало время упасть, в повозке роса ведь не ощущается. Доехав до дома, мы долго благодарили леди и выразили надежду когда-нибудь снова увидеться с ней, и она ответила, что тоже на это надеется.

Бакалейщик уехал. Последовал обмен рукопожатиями и поцелуями с нашей леди. (Тут всё зависело от того, кто с ней прощался: мальчик, девочка или несмышлёныш вроде Г. О.) А потом она тронула лошадь и укатила.

В том месте, где дорога делала поворот, леди обернулась и помахала нам, и мы, отмахавшись в ответ, уже шагнули к входу в дом, когда оттуда бешеным смерчем вылетел и чуть не смел всю нашу компанию дядя Альберта. Во фланелевых брюках, без пиджака, ворот рубашки распахнут, волосы встрёпаны, руки перепачканы чернилами. По блеску в его глазах мы поняли, что он прервался в разгар работы над очередной главой.

– Кто эта леди? – выкрикнул он. – Где вы её нашли?

Освальд прекрасно помнил слова дяди Альберта, что любую историю следует рассказывать с самого начала. Вот он и начал:

– Минувшим днём, о защитник всех бедных и обездоленных, мы с Дорой читали про кентерберийских паломников.

Освальд уже предвкушал похвалы дяди Альберта за умение правильно излагать события, но, против ожиданий, тот перебил его:

– А покороче нельзя, о юный остолоп? Где вы умудрились встретить её?

И тогда Освальд ответил кратко и без экивоков:

– В Хейзелбридже.

Услыхав это, дядя Альберта вихрем вознёсся вверх, одолевая по три ступеньки зараз и на бегу крича Освальду:

– Вытащи мой велосипед, старина, и накачай заднее колесо!

Убеждён, что вряд ли кто-либо справился бы с этим быстрее Освальда, и всё же ему пришлось основательно поработать насосом, но шина была ещё не накачана, когда дядя Альберта вновь появился на улице, в блейзере, галстуке, тщательно причёсанный. Добежав до велосипеда, он вырывал насос из рук изумлённого Освальда, стремительно довёл колесо до нужной кондиции и, вскочив в седло, унёсся со скоростью, какую не смог бы развить даже разбойник с большой дороги на самом ретивом и лучшем своём вороном скакуне.

А мы остались, чтобы таращиться друг на друга и строить предположения.

– Кажется, он узнал её, – предположил Дикки.

– Возможно, это его старая няня, – высказал догадку Ноэль, – которая одна на всём белом свете знает тайну его высокого рождения.

– Ну, для такого она недостаточно стара, – возразил Освальд.

– А я бы не удивилась, – сказала Элис, – если бы выяснилось, что она знает тайну завещания, по исполнении которого он будет купаться в давно утраченной роскоши.

– Интересно, он сможет её нагнать? – произнёс Ноэль. – Уверен, всё его будущее зависит от этого. Возможно, она его давно потерявшаяся сестра. Им было в равных долях оставлено поместье, но её не могли найти, и разделить наследство не представлялось возможным.

– А что, если он всего-навсего влюблён в неё? – высказалась Дора. – Злая судьба разлучила их в юном возрасте, и он с той поры метался по всему миру в тщетных попытках её найти.

– Надеюсь, что нет, – сказал Освальд. – Во всяком случае, он на нашей памяти не метался никуда дальше Гастингса. И вообще, нам подобная ерунда не нужна.

– Какая «ерунда»? – спросила Дейзи.

И Освальд ответил: