Искажение

– Полный зал красивых богатых мужиков – отличный мотиватор, – фыркнула в ответ Лина.

Балетмейстер только хмыкнула.

– М-да. Прозаично, скажи?

Ангелина не стала тратить энергию на смелый ответ, просто поудобнее перевесила сумку на другое плечо.

– Мне так и не сказали, в каких пуантах я должна буду завтра выступить. Костюм еще ладно – завтра утром примерим, но не босой же мне выходить.

Женщина нахмурилась и вздохнула с усталостью.

– Да знаю я, знаю. Толку только. Им же мои просьбы… – она покачала головой, затем нацарапала что-то в телефоне, далеком от современных. – Тебя я услышала, вечером жди смс. Попробую подергать кота за… – на секунду она замялась, словно Ангелина была пятилетним ребенком, впервые слышащим подобную речь. – Ты меня поняла, в общем, жди.

– Хорошо, спасибо, – Лина кивнула в знак почтения и вышла из зала.

За дверью, перед высокой старой лестницей, стояла Яна, ехидно ухмыляясь.

– Гляди, тебя даже видеть на сцене не хотят. Все намекают и намекают, а ты никак в отставку не отправишься.

– А ты сильно надеешься меня заменить? – сухо ответила Лина. – Увы, даже Дашка с ее кривыми прыжками получше будет.

Яна, кипевшая ненавистью, подскочила к Ангелине, тыкая в ее грудь трясущимся от злобы пальчиком.

– Можно подумать, тебе с кривыми руками долго осталось занимать место примы.

– Интересно, кто же меня подвинет? Ты? – Лина не видела даже доли какого-либо резона оставаться и слушать оскорбления дальше.

Она устала, хотела крепкое кофе, кровать и хороший сериал. Хорошо, что номера у них всех были индивидуальные в этой поездке.

– Ну, не хватит моих сил – справится гравитация, – фыркнула Яна уже в спину Ангелины.

Та хотела повернуться и уточнить, какого лешего плетет эта псевдо-прима, но не успела среагировать. Янины руки пихнули ее вниз, прямо на бетонные ступени лестницы. Тяжелая сумка перевесила центр тяжести, и Ангелина покатилась вниз с ужасающей скоростью под дикие вопли Яны: «Балерина упала! Здесь человеку плохо!»

На визги этой курицы сбежалась толпа работников театра: от уборщиц до хореографов и музыкантов. Подбежала и ее балетмейстер.

– Ну как? – угрюмо спросила женщина, хлопая Лину по щекам. – Насколько это высоко – с Москвы-то падать?

– Я когда-нибудь говорила, что у вас ужасное чувство юмора? – с заплетающимся языком уточнила Ангелина, фокусируя радужные всполохи на обеспокоенных лицах вокруг.

– Нет, для этого тебе хватало совести держать язык за зубами.

– Ничего не могу поделать, он от удара наружу выкатился.

– Главное, что не оторвался.

Увидев, что все более менее в порядке, люди принялись расходиться. Ангелина водила слепым взором по толпе, избавляясь от звездочек, пока не наткнулась на злобно ухмыляющуюся физиономию Яны. Первым порывом было, конечно, сдать виновницу происшествия. Но тут ее подняли, и оказалось, что свою правую ногу Лина не желает больше чувствовать. Это перебор. Мозоли, ссадины, ушибы показались смехотворными по сравнению с этим фейерверком. Чудо удержало ее от крика и слез.

Жалко, вовремя не получилось скрыть неподходящие эмоции. Рядом уже стояла Яна.

– Может, она ушиблась? Ей нужен врач, вдруг это растяжение!

Ангелина пообещала себе сделать из нее фарш чуточку попозже.

– Я в полном порядке, чуть побаливает голова. И только.

К всеобщему неудовольствию, за спиной Яны показался директор театра.

– А вот я с вашей подругой полностью согласен. Давайте отведем вас к врачу.

– В этом нет никакой необходимости, – чуть ли не умоляюще оправдывалась Ангелина.

Слушал бы ее еще кто-нибудь. Она казалась себе девочкой, ожидающей решения взрослых дяденек и тётенек. Умом Лина осознавала: стоит им отвести ее к медсестре, и вскроется, что она не способна выступать. Звание примы отдадут кому-нибудь вроде Яны, а она навсегда останется жить в их тени.

Нет! Нет-нет-нет!

– Господин директор. Я в полном порядке. Абсолютно. Просто сильно устала. Ну, вы понимаете: перелет и репетиция, а еще эти сумки, – Лина потрепала ручку своей ноши, все еще болтающейся на плече. – Отдохну и завтра снова надену сияющий нимб. Все прекрасно.

Мужчина, видимо недовольный, что его перебили, обратил свое внимание на нее, пристально осмотрел и повернулся к балетмейстеру.

– Что ж, если девушка уверяет…

– Да, – ответила ему балетмейстер, – ей можно верить.

Яна, стоявшая все это время позади, вскипела окончательно:

– Да вы посмотрите! Она же на ногу наступить не может!

Ангелина воспроизвела в голове все известные ей ругательства в прямом алфавитном порядке.

– Мы можем вас попросить скинуть вашу сумку и встать прямо?

– Конечно.

С губ Яны уже начинал капать высококонцентрированный яд.

Бросив свои вещи на пол, Ангелина встала так, как ее попросили. Нога жутко тряслась, и балерина молилась, чтобы этого не заметили.

– Встань только на правую! – ехидно вкинула ей Яна.

Ненавидя себя за безропотное подчинение, Лина выковыряла в груди обидчицы взглядом целую дыру, раздумывая, как лично будет распродавать ту на органы. Она медленно подняла вперед левую ногу.