Исход

На всем протяжении вечера с напитками, приветствиями, фуршетом – все заходили в столовую за тарелками и бокалами – Зоуи ощущала присутствие Полли и Джералда, очарованная ими. Даже когда она не видела их, их счастье озаряло комнату: их любовь, которая выглядела волшебно взаимной, пробуждала чувства во всех остальных. Она помнила свой первый ужин на Честер-Террас и знакомство с родителями и братьями Руперта. Как она тогда была влюблена в него! А Руперт? Тогда она не сомневалась, что он ее обожает, но с тех пор изменился смысл, который она вкладывала в это слово; теперь она видела, что влюбилась в мужчину гораздо старше ее, который пережил смерть первой жены и имел двух детей от нее. Ей было ясно, что он хочет ее, и она приравнивала это желание к любви; мать воспитала в ней уверенность, что внешность позволяет добиться чего угодно. Когда она вышла за Руперта, она была влюблена в его влечение к ней, теперь же не знала, какие еще чувства испытывает. Понадобился Филип с его сексуальным реваншем в ответ на ее тщеславие, а потом Джек (на миг ей стало невыносимо думать о чувствах, которые Джек испытывал к ней), чтобы она поняла хоть что-то о любви. Джек… а любил ли он ее? Во всяком случае, не настолько, чтобы остаться с ней. Но это же нечестно; может, он все-таки ее любил, и она была лучшим в жизни, с которой он расстался. «Я-то его любила, – думала она впервые за все время без душевных мук, – меня ему было мало, но я его любила». Это слегка утешало.

В машине по дороге домой Руперт упорно молчал. А на ее вопрос, о чем он задумался, ответил:

– Да я просто надеялся, что Клэри найдет кого-нибудь, кого сможет полюбить вот так же. Но боюсь, она не Полли.

– Она переживет. – Зоуи знала, что Клэри была влюблена в женатого и что он порвал с ней.

– Да. Но пережить что-либо – не значит остаться прежним. Для Клэри любовь – это очень серьезно.

Дома они застали внизу босую Джульет в ночной рубашке. Задняя дверь кухни, выходящая в сад, была распахнута, а Джульет крошила хлеб.

– Я кормила бедных птичек, – объяснила она, выбивая дробь зубами. – Я вынесла им одну миску, но потом подумала, что этого будет мало, и решила добавить.

Пока Зоуи закрывала дверь, ставила кипятиться воду для грелки и кутала дочь в одеяло, выяснилось, что Джульет проснулась, потому что ей приснилась драчливая чайка, которая разворовала всю еду и «совсем заклевала бедных птичек своим страшным клювом, вот я и решила приготовить им завтрак, мама».

– Почему же ты не зашла к бабушке?

– Я заходила. Она заснула прямо в кресле, одетая, и свет не выключила. И птичек она не любит.

– Давай-ка ее в горячую ванну, – сказал Руперт. – Самый быстрый способ согреться. Сейчас налью, а ты сходи проведай мать.

У матери все было в точности как описала Джульет, да еще, к ужасу Зоуи, библиотечная книга упала с ее колен и обгорела с одной стороны у газового камина.

– Боже, я, наверное, задремала!

– И чуть было не устроила в доме пожар, мама, – посмотри на свою книгу!

– Господи!

– И Джульет проснулась, а ты ее даже не слышала – она заходила к тебе, увидела, что ты крепко спишь, и теперь, наверное, простудится насмерть, потому что выбегала босиком в сад.

– Очень скверно с ее стороны. Напрасно она так сделала. Я же была все время здесь. Ей надо было просто разбудить меня.

– Ох, мама, тебе же полагалось присматривать за ней! В кои-то веки мы куда-то выбрались вечером, и она чуть не погибла!

– Не надо на меня кричать, Зоуи, я же не виновата, что задремала. Откуда мне было знать, что она проснется! Ты уверяла, что она будет крепко спать!

Зоуи опомниться не успела, как вспылила.

– А ты говорила, что способна присмотреть за ней! В итоге она чуть не сгорела заживо и наверняка подхватила пневмонию! После стольких месяцев я впервые попросила тебя помочь мне хоть в чем-нибудь, и вот что из этого вышло! Ладно, больше я ни о чем и никогда тебя не попрошу, можешь не сомневаться!

Ее остановил вид материнского лица с трясущимися губами и страхом в глазах. Мать стояла, беспомощно дергая молнию на халате.

– Извини. Давай я помогу.

– Я, пожалуй, сначала схожу в ванную. Не жди меня. Я лягу сама.

Зоуи забрала поднос, оставшийся от ужина, и унесла его в кухню. Потом вернулась в комнату матери, убавила газ в камине и откинула покрывало на кровати. И стала ждать: ее трясло от раздражения, настроение было кислым, но она не могла оставить все как есть – ей хотелось извиниться, а уж потом убраться прочь.

Мать отсутствовала долго, а когда вернулась, Зоуи поняла, что она плакала.

– Извини, мама. Не надо было мне так срываться на тебя.

Не говоря ни слова, мать забралась в постель.

– Помочь тебе снять перевязь? В постели она тебе ни к чему.

Она расколола булавку на шелковом шарфе. Укладываясь, мать сказала:

– Я делала для тебя все, что могла. Хоть ты и считаешь, что этого мало, но я старалась изо всех сил. Невзирая на обстоятельства.

– Знаю, что старалась. Я не хотела довести тебя до слез.

– Это потому, что я скучаю по Мод, – дрожащим голосом, но с достоинством ответила она. – В моем возрасте трудно терять единственного друга.