Исход

Вот так. Она его огорошила. Видимо, ничего возмутительного в этой ситуации она не видела. Он залпом допил виски и налил себе еще. Ей он купит другую бутылку, а сейчас ему надо как следует выпить, чтобы успокоить нервы. Хромая, он потащился наверх по двум лестничным маршам (как, скажите на милость, она втаскивает бедолаг хотя бы на один?) к себе, в насквозь промерзшую комнату. Там было настолько холодно, что пижаму он надел прямо поверх нижней рубашки и кальсон. Почти всю ночь он лежал без сна, сердитые мысли двигались по замкнутому кругу. Ему казалось, что он столкнулся с тщательно продуманным заговором с целью отнять у него этот дом, его родное гнездо. Участие в заговоре Джессики бесило его и вместе с тем внушало страх. Если она и вправду откажется уехать из Лондона, как же он будет жить здесь? О такой жизни в одиночку он даже помыслить не мог.

Следующим утром он уехал раным-рано и в поезде мысленно репетировал всевозможные варианты серьезного разговора с Джессикой о ее вероломстве. Хотя спокойная уверенность Норы в том, что она почти имеет право на этот дом, вчера лишила его дара речи, он ее не винил. И не сомневался, что чуть ли не вся тяжесть вины лежит на Джессике. Он разрывался между желанием накинуться на нее, поставить на место и робкими раздумьями о том, какими бы уговорами убедить ее захотеть жить за городом. Ибо теперь он сообразил, что она уже не раз намекала ему разными способами, что желает остаться в Лондоне. Но он не придавал значения всем этим намекам и брошенным вскользь, небрежным репликам. Френшем – их дом, и конечно, они вернутся туда. Но теперь-то он видел, что она, по сути дела, уже определилась, и боялся ее решимости.

– Могла бы объяснить мне, что происходит, – только и сумел выдавить он.

– О, дорогой, я же знала, сколько забот у тебя в голове. Вот и пыталась хоть немного облегчить твою ношу.

– Да она такое навытворяла с домом!

– Только то, что было необходимо для бедных пациентов.

– Оборвала с фасада весь виноград. Им без разницы, есть он там или нет.

– От него была страшная сырость, дорогой. Стены пришлось покрывать каким-то влагонепроницаемым составом.

– Зато у меня появилась отличная мысль, – объявила она немного погодя.

– С каких это пор?

– Я подумала: почему бы нам не перестроить каретник в небольшую дачу, чтобы приезжать на выходные? Было бы неплохо, тебе не кажется? Она получилась бы маленькой, уютной и не требующей лишних затрат.

– Не желаю я жить в таком – маленьком, уютном и не требующем лишних затрат.

– Зато я хочу, Реймонд. Я чуть ли не всю жизнь провела, мучаясь то с одним домом, то с другим, вынужденная делать все сама, и теперь, как раз когда я уже надеялась, что смогу отдохнуть и поручить работу слугам, оказалось, что их уже не будет. Так что я считаю, что ты мог бы взглянуть на ситуацию с моей точки зрения.

А ему никакой другой и не дозволено, возмущенно думал он. И молчал, пока она разъясняла, что ему-то не придется заниматься ни домашними делами, ни готовкой, а ей все это уже вконец осточертело.

– Хочу устроить все как можно проще, чтобы оставалось хоть немного времени для чего-нибудь другого.

Несколько недель спустя, когда он как-то посетовал, что им так и не удалось устроить во Френшеме прощальную вечеринку для Анджелы, она парировала:

– Об этом не могло быть и речи, даже если бы мы жили там. Нам просто было бы негде разместить гостей на ночь. Так что в любом случае остался бы только Лондон.

«Раньше она была совсем другой, – думал он. – До этого подонка Клаттеруорта она всегда старалась как-то приноровиться и подстроиться. А теперь записалась в «Хоровое общество Баха» и брала уроки пения».

– А где хочет устроить вечеринку сама Анджела?

– Ей все равно. Я думала, «Кларидж» подойдет.

– Много народу она собирается пригласить?

– Скоро закончит список. По ее словам, человек двенадцать – не считая родни, разумеется. А по-моему, наберутся все пятьдесят, если вместе с детьми. И некоторые из нас еще останутся на ужин.

– А может, пригласить на ужин всех?

– Выйдет ужасно дорого.

– Ну и пусть. Я не прочь устроить ей роскошные проводы.

– Ладно, дорогой. Как скажешь.

* * *

Она подалась вперед, чтобы служанке было удобнее подсунуть ей под спину подушки и помочь сесть – мама всегда учила, что прислуге надо облегчать задачу всеми доступными способами, – и подождала, когда на низенький столик на кровати перед ней поставят поднос с завтраком. Ах, как она волновалась!..

– Вы знали, что я еду в Индию, Гаррисон?

– Нет, дорогая, я не знала. И с кем же?

Это не Гаррисон, это дочурка Китти, как же ее имя – Берил? Барбара? Как-то на «Б», в этом она уверена… Рейчел. Вот как. До чего же она выросла! Вымахала, как папа говорил, до неподобающего девушке роста. Она снова оглядела поднос.