Исход

Целыми днями теперь Ольга бродила по улицам и думала, думала, думала… Из больницы она шла в Троицкий собор и там, останавливаясь у иконы Спасителя, шептала только: «Господи… Господи…» Потом снова шла бродить. Иногда она останавливалась возле витрин, и со стороны могло показаться, что она рассматривает шляпки, туфли, зонтики… В действительности Ольга смотрела и не видела, прикованная мыслью к одному предмету. Но вдруг одна из витрин в самом деле заинтересовала её. Не рассуждая, от витрины Ольга направилась в магазин. Навстречу ей звякнул колокольчик, и дверь за Ольгой захлопнулась.

* * *

Тиф протекает тяжело. Садовского бросало то в жар, то в холод, он то приходил в себя, то снова начинал бредить, при этом звал Ольгу и просил её о прощении, что очень не нравилось Наталье Максимовне. Руки его покрылись отвратительными красными пятнами, а язык не хотел слушаться и дрожал как лист на ветру. Дней через десять бред ушёл, и Садовский слабо осматривал своё новое обиталище. Каждый день перед ним мелькали врачи и сёстры. Каждый день с утра появлялась Наталья Максимовна, подносила воду, поправляла одеяло, сидела рядом, держа в руках вязание, потом уходила, снова появлялась, кормила его с ложки и отирала лицо влажным полотенцем. Садовский молча и безропотно принимал происходящее.

Наталья Максимовна действительно настояла на том, чтобы «авантюристку» Ламчари не пускали в больницу. Сергей Милентьевич Садовский ещё лежал в беспамятстве, а вся Александровская больница, начиная с угрюмого дворника Прокофьича и заканчивая врачами, знала, что этот несчастный молодой человек, в силу своей сугубой доверчивости и порядочности, стал жертвой аферистки с юга, обманным путём навязавшей ему сожительство, а теперь намеревающейся потребовать законного брака. О цинизме этой мошенницы может сказать уже то, что молодой человек – студент, а значит, не имеет права вступать в законный брак. Но авантюристке нет до этого никакого дела, ей безразлично, что она может погубить карьеру юноши, её цель – завладеть наследством, оставленным молодому человеку его покойным отцом. И ради этого она пойдёт на всё.

Когда Наталья Максимовна попрекала Ольгу нежеланием навестить больного в больнице, она уже тогда отлично знала, что в больницу Ольгу не пустят. Но самое интересное было в том, что Наталья Максимовна, произнеся свою ложь один раз, потом другой, потом третий, сама, как это часто случается, в неё уверовала. И мало-помалу она и в самом деле убедила себя, что есть где-то большое наследство, оставленное Милентием Садовским своему сыну, и что Ольга Ламчари, за этим наследством охотясь, опутала, закружила её сына, её Серёженьку, такого наивного и доверчивого мальчика. Она как будто и не помнила, что не так уж давно сама хлопотала по делам сына, помогая ему хоть немного прирастить его маленький капитал, полученный от отца по наследству. Она забыла, как ещё в Харькове, не зная совсем Сергея, Ольга возилась с двумя другими её сыновьями и как совсем недавно она намеревалась оставить Мику попечениям Ольги Александровны. Теперь всего этого не было для Натальи Максимовны. Зато были «циничная авантюристка» и «большое наследство».

Поверив собственному вранью, Наталья Максимовна принялась с жаром пересказывать его новым петербургским знакомым. Она довольно легко сходилась с людьми и, едва поселившись на Казначейской улице, немедленно перезнакомилась с соседями, приняла у себя нескольких гостей и отдала несколько встречных визитов. Более всех была симпатична ей семья чиновника Запоева. Сам чиновник не имел ничего общего со своей фамилией и, напротив, слыл человеком весьма трезвым. Звали его Евтихием Полиевктовичем, был он человек ещё молодой – лет пятидесяти, и сразу очень понравился Наталье Максимовне, которая не раз, наблюдая за Евтихием Полиевктовичем из окна, бормотала себе под нос: «Ну до чего же хорош мужчина…» Он и впрямь был хорош: статен, дороден, всегда аккуратен и даже надушен.

Жена его, как ни странно, тоже понравилась Наталье Максимовне. Под стать супругу, Анна Власовна была дамой заметного телосложения. Но, разумеется, не рост и не полнота приглянулись Наталье Максимовне. Анна Власовна умела слушать и сопереживать. А где надо, могла подать и дельный совет. Она вообще очень много знала. И могла рассказать, с кем изменяет жене жилец со второго этажа, кто в любовниках у чиновницы с четвёртого и кто это по средам ходит ночами к вдове Маклаковой. Наталья Максимовна очень любила послушать, как это она называла, «о людских судьбах». Судьбы действительно были у всех очень разные, и слушать можно было до бесконечности. К тому же вокруг всё время что-то происходило: кто-то дрался, изменял жене или мужу, не досматривал за детьми, носил в петлице красный бант, пьянствовал, тратил казённые деньги и даже, как докторша с Большой Подьяческой, прыгал в канал. Словом, людские судьбы постоянно обогащались новыми событиями.