Исход

Промыв глаза, выглядываю за стеклянную дверь и замечаю Тобиаса, стоящего обнаженным с бросающимся в глаза недвусмысленным желанием. Стоит нам встретиться взглядами, как все мысли из головы улетучиваются, и либидо берет контроль над разумом.

«Мы можем насладиться адом вместе».

Он открывает дверь и заходит в кабинку, я тянусь к нему, и мы набрасываемся друг на друга. Его поцелуй беспощаден, язык проникает в каждый уголок моего голодного рта, и я отвечаю ему с тем же пылом. Через несколько секунд Тобиас входит в меня, прижимаясь губами к шее. Он разъяренно трахает меня, вдавливая в горячую плитку, пока я не обмякаю в его объятиях, после чего дергает бедрами и замирает, изливаясь в меня.

– Putain. Putain. Как в тебе хорошо, – хриплым голосом говорит Тобиас и втягивает меня в пьянящий поцелуй. Я веду ногтями по его спине и волосам, но он резко отстраняется. И тогда я вижу, что волосы у него мокрые, но не от воды. На его плечо падает алая капля, и я ахаю, поняв, что у него идет кровь.

– Какого черта? Ты ранен!

Приподнимаюсь на цыпочках, чтобы осмотреть рану, но Тобиас мягко меня отталкивает.

– Со мной все в порядке.

– Тобиас, у тебя идет кровь, ничего хорошего в этом нет.

Он разворачивает нас, теперь вода льется ему на голову и утекает в слив розовыми струйками. Тобиас проводит рукой по волосам, а я борюсь с ним, чтобы рассмотреть рану.

– Что случилось? – Я борюсь с ним, пока он наконец не уступает и не садится на скамейку в душе, чтобы я могла его осмотреть. На макушке глубокий порез длиной в пару сантиметров, на который, возможно, нужно наложить несколько швов.

– Тебя нужно зашить.

– Само заживет.

Ополоснувшись, он выходит за мной из душа и, споткнувшись, приваливается к стойке.

Тобиас бледнеет и закрывает глаза.

– Ты потерял слишком много крови.

Он прикусывает губу.

– Я в порядке.

– Сядь. Сейчас же.

– Все хорошо.

– Если потеряешь сознание и размозжишь себе голову, оставлю тебя умирать.

– Нет, не оставишь, ты не такая. – Он с еле заметной улыбкой берет меня за руку.

– Да сядь уже, черт тебя подери.

Тобиас садится, а я старательно вытираю его полотенцем.

Мне требуются все остатки выдержки, чтобы не прижаться к его коже губами.

Это влечение и, быть может, его беспомощность пробуждает во мне желание.

Я отбиваюсь от этого желания, как заправский бейсболист. Ухаживая за Тобиасом, я и так проявила к нему достаточно доброты.

Больше так глупо поступать не стану.

Когда я вытираю его полотенцем, а затем приказываю сесть на мою кровать, он следит за каждым моим движением.

– Думаешь, трахать меня было умно?

– Думаю, секс с тобой стоит проблем, которые ты мне доставляешь.

Я закатываю глаза, и он пытается усадить меня к себе на колени.

– Тобиас, еще пара секунд – и ты потеряешь сознание. Перестань, ты же белый как простыня.

Он пожимает плечами.

– Лучше так, чем быть ею накрытым.

– Спорное утверждение.

Я замечаю его улыбку.

– Может, ты уже не так сильно меня ненавидишь.

– Тут и спорить не о чем.

Я поднимаю с пола его одежду и вижу, что воротник рубашки и спинка пиджака залиты кровью.

– И давно у тебя кровотечение? Ты потерял много крови.

Тобиас кивает на одежду:

– Сожги ее.

– Боюсь, моя мусоросжигательная печь сломалась. – Я кусаю губы, пытаясь сдержать смех.

Он закатывает глаза.

– Запихни в мешок. Заберу с собой.

Я между делом поднимаю одежду.

– Итак, твоя одежда покрыта компрометирующей ДНК, и этого хватит, чтобы тебя уничтожить?

Мои слова ни капельки его не веселят.

– Я шучу.

А он нет.

– У тебя и так есть все, что может меня уничтожить.

Мы смотрим друг на друга, его очередное признание смущает меня, как вдруг Тобиас морщится.

Я подпираю рукой бедро.

– Тебе нужно наложить швы. Кровь идет до сих пор. У тебя в штате нет подпольного мафиозного доктора?

Тобиас издает смешок.

– Ты насмотрелась фильмов, но идея неплоха. Рана не настолько глубокая и к вечеру затянется. Так что отдам предпочтение медсестре с ужасным отношением к больному.

– Ладно, – я закатываю глаза. – Сиди тут. – Быстро одеваясь, иду в кладовку, где достаю мусорный мешок и аптечку первой помощи. Приношу все это в спальню и брызгаю на его рану антисептиком. Тобиас громко ойкает, когда я прижимаю к ране бинт и приказываю держать его.

– Ты как ребенок.

– Жутко болит, – говорит он, держа бинт и всей позой выдавая настороженность.

– Принесу тебе что-нибудь из одежды.

Он хватает меня за руку.

– Нет.

– Не обсуждается, Тобиас.

Спустившись вниз, иду в спальню Романа и, порывшись в его аптечке, беру пару таблеток викодина. Обыскав ящики, нахожу несколько новых боксеров и футболку, а потом заглядываю на кухню. Вернувшись в свою спальню, протягиваю Тобиасу обезболивающее и сок. Он глотает лекарство, запив его соком, а потом изучающе смотрит на одежду в моих руках – одежду, принадлежащую человеку, которого он презирает.

– Это одежда. Ты не можешь разгуливать голышом.

– Кто сказал?

– Не смеши меня. Боксеры даже из упаковки не вынимали.