Исход

Он молчит. Его майка помялась, ткань облегает тело как вторая кожа, подчеркивая мощное телосложение, когда он потягивается. Черные боксеры заостряют внимание на его невообразимо мускулистых бедрах. Он взъерошен и ни капли не похож на стильного ублюдка, которого я ожидала увидеть на пороге своего дома. Несмотря на его потрепанный вид, глядеть на него воистину мучительно. Ночью мы украли миг. Миг эгоизма, когда уступили всему, чего хотели, и не только в физическом смысле. Это был большой глоток для двух мучимых жаждой людей. Мы смаковали каждую каплю, но теперь может случиться непоправимое. И все же я чувствую притяжение, тоску и потребность, а ведь Тобиас стоит всего в паре метров.

Я провожу рукой по нежным бутонам.

– Здесь красиво, согласен?

Снова молчание, и оно невыносимо. Сердце несется вскачь, пока все вокруг меня замерло. Обстановка накаляется, и я чувствую на себе его взгляд, от которого по шее начинают ползти мурашки. Я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. Ведь если сделаю это, он все поймет.

– С трудом верится, что такое прекрасное место принадлежит плохому парню, – слышу грусть в своем голосе. Той ночью, когда Тобиас задавал мне вопросы, я была с ним честна. В отведенные мне здесь месяцы я пережила надлом. Время, начиная с момента, когда отец признался, что не может меня полюбить, до вчерашних событий в его конференц-зале, казалось затяжным и мучительным испытанием. И хотя признаться в этом сложно, я приехала в Трипл-Фоллс, лелея надежду, которая теперь исчезла навсегда. Отношения с отцом уже не восстановить.

Отвержение Романа превратило меня в печальную и одинокую маленькую девочку. Да я так себя и вела, нося свое разбитое сердце и умоляя всех и каждого сказать мне, что оно чего-то стоит.

– Знаешь, ты был прав, – говорю я, проводя пальцами по цветущей ограде жимолости. – Я почти всю жизнь печальная, одинокая маленькая девочка.

Я улыбаюсь, хотя в глазах стоят слезы.

– Не могу понять, почему он не смог, не захотел меня полюбить. Я осознаю, что сейчас это всего лишь кровная связь, а я – обязательство. И только. Но я не стану просить прощения за то, что думала, будто заслужила его любовь, или за период взросления, или за принятые мною решения. За веру в это. Разве любовь может быть ошибкой? – По щеке стекает слеза, и я наконец смотрю на Тобиаса. – Даже если ее недостаточно, если бед от нее больше, чем награды, если она скорее вредит, чем приносит пользу, даже если все, кому я отдаю себя, меня отвергают, я отказываюсь верить, что любовь – это ошибка.

Не отводя от меня взгляда, Тобиас идет ко мне, и я глотаю подступивший к горлу ком, приготовившись к удару.

– Иногда… и-иногда я задаюсь вопросом, стану ли достаточно зрелым человеком, чтобы понять разницу между тем, что я романтизирую, и тем, что реально.

Он подходит ко мне, но я продолжаю отводить взгляд, чувствуя, как по щеке бежит слезинка и падает на землю.

– Как тебе удается, Тобиас? Как у тебя получается не ранить сердце?

Он берет меня за руку и кладет ее себе на грудь, а я наконец смотрю ему в глаза. В его взгляде вижу те же ранимость и страх, что были в ту ночь, когда он понял, что обрек нас обоих на вечные муки.

– Пожалуйста, не поступай со мной так, – взмаливаюсь я, зная, что если это очередная игра, очередная головоломка, я ее не переживу.

Он наклоняется, смотря мне в глаза, в то время как его сердце стучит под моей ладонью.

– Тебе нужно кое-что узнать. – Он сглатывает, все его тело сотрясается. Тобиас прижимает мою руку к своей груди, сердце, которое ускоряется и с силой бьется о мою ладонь, словно пытаясь вырваться на волю.

– Твое сердце не твоя слабость, Сесилия, а моя.

Медленно, очень медленно он наклоняется и прижимается своими губами к моим. И от одного этого поступка остатки моего самосохранения перестают существовать.

Из-за него, из-за его поцелуя. Поцелуя такого же страстного, такого же искреннего, как и прошлой ночью, но гораздо значимее тех, которыми мы обменивались раньше. Я обхватываю его запястья, когда он берет в руки мое лицо, наклоняет мою голову и приникает ко рту. В глазах начинает щипать, едва я осознаю свой самый потаенный страх и ныряю в него, проживая секунды и минуты, которые могут заменить все, что я знала о любви.

Тобиас изучает мой рот нежными прикосновениями языка, лаская и вызывая у меня стон.

Сердце гулко бьется в груди, и я вырываюсь из его объятий.

– Пожалуйста… – Тобиас прерывает мою мольбу еще одним жгучим поцелуем и еще одним, а потом еще, пока мои страхи не испаряются.

Большим пальцем он обхватывает меня за подбородок, открывая мой рот шире, и изучает его языком, пока я окутываю его всем своим естеством.

Изнывая от желания, я свожу ноги, пока он дразнит меня, притягивая к себе все сильнее. Он делает это снова и снова, доводя меня до безумия. Под его властью я обвиваюсь вокруг него, когда он продолжает целовать меня, его язык увлекает в этот момент вместе с ним, стирая все очерченные нами границы. Когда он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз затуманенным взглядом, я задыхаюсь не от вожделения.