Исход

– Все нормально, – заверяю я, лаская пальцами его подбородок и проводя по его плечам. – Я действительно в порядке. Пора взять себя в руки и жить дальше. Но ни в одной из моей тысячи грез не будет мыслей о нем.

– Ты считаешь, что смирилась с этим, но правда в том, что всю оставшуюся жизнь это будет на тебя давить. – Глаза Тобиаса пылают. – Я никогда так не хотел убить человека, как вчера.

– Ты не обязан брать на себя эту роль.

– Я повергну его, Сесилия. – Это обещание. Наверное, единственное, которое он способен мне дать.

– Это ты тоже не обязан делать. – Пламя в его глазах становится порицанием.

– Я не в том смысле, Тобиас. – Он поднимается, и я заставляю его посмотреть мне в глаза. – Я не это имела в виду. Я не оправдываю твои поступки, но не стану тебя отговаривать. Я бы никогда не обратилась к тебе с такой просьбой.

В его глазах появляется изумление.

– Как ты можешь до сих пор что-то к нему чувствовать?

– Я чувствую к нему лишь жалость.

– И все же это чувство.

– И когда ты покончишь с ним, я буду его жалеть.

Тобиас толкает меня назад и нависает, положив ладонь туда, где прячется мое сердце, а потом прижимается поцелуем к этому месту.

– Каким же мерзавцем я был по отношению к тебе.

– О да.

– Не прощай меня.

– Не простила и не прощу. – Я сжимаю в кулаке его волосы и снова заставляю посмотреть мне в глаза.

– Ты пытаешься простить, – возражает Тобиас. – А я этого не заслуживаю.

– Наверное, нет. Но я понимаю правила этой игры, и, как бы ни старалась, не могу продолжать злиться, ведь знаю причину твоих поступков. Знаю, мои слова покажутся наивными, но мы не просто развлекались прошлым летом, мне дали понять, что происходит. Я уважаю то, что ты делаешь. – Я закатываю глаза и скрепя сердце произношу следующие слова: – Я восхищаюсь тобой – намного сильнее, чем показываю.

Тобиас кивает с рассеянным взглядом и переплетает наши пальцы.

– Моя жизнь так долго состояла из этого, что сомневаюсь, мужчина, которым являюсь сейчас, и мальчик, который взвалил на себя такую ношу, еще согласны друг с другом. А Доминик так похож на того, кем я был. И становится лишь злее. Мы заработали столько денег, что могли все перевести в законное русло, но ему слишком нравится охота. А еще он любит уличные игры. Мы часто спорили по поводу того, как он ведет дела здесь.

– Что ты хочешь получить?

– Слишком много для одной жизни. Не уверен, хочу ли, чтобы это далеко заходило.

– То есть?

– Я и так много тебе рассказал. – Тобиас опускает голову мне на живот и качает ей.

– Ты сказал, что тебе нужен отпуск. Вряд ли это равнозначно разглашению секретов.

– Давай сменим тему.

– Давай не будем. Давай поговорим о Сен-Жан-де-Люз.

– Забудь, – предупреждает он, его тон становится холодным.

– Ого. Ладно, быстро же мы вернулись к отправной точке. – Тобиас приподнимается и тянется, чтобы поцеловать меня, но я уворачиваюсь.

– Даже не думай мне отказывать, – рычит он и прикусывает мою губу.

– Ну надо же, какой требовательный Француз.

Он трется стояком о мое бедро.

– Ты назвала меня по имени, – шепчет Тобиас и прижимается ко мне. – Чертовски красиво.

– Да ты сегодня просто кладезь эмоций.

– Я теряю чертов рассудок, – он прищуривается, глядя на меня, – и ты тому причина.

– О, так теперь я виновата?

– Прими это. Прими, пожалуйста, – тихо просит он.

Я киваю, а уже через секунду растворяюсь в его поцелуе.

Глава 21

_–Ваниль.

– Корица, – спорю я с Тобиасом, который достает из холодильника молоко и яйца.

– Ненавижу корицу, – ворчит он.

– Ненависть – довольно громкое слово, – возражаю я и начинаю перемалывать кофейные зерна для своего нового френч-пресса.

У нас установился утренний ритуал. Тобиас готовит для меня, а я наблюдаю за его стараниями и забавы ради подзуживаю. Сейчас на нем только черные боксеры. После совместного душа волосы у него еще не высохли. Он стоит слишком близко, ткань обтягивает его возмутительно мощные бедра, внушительный пенис и мускулистую задницу. С какого ракурса ни взгляни, Тобиас соблазняет одним своим видом.

Сегодня утром он разбудил меня, обхватив руками запястья и опустив голову между ног. Извинялся за задержку после «деловой поездки». Ожидая его, я не могла усидеть на месте от беспокойства, особенно памятуя о его последней ране. Тобиас провел вдали от меня всего два дня, но они тянулись вечность. И я мирилась с этим ради еще одного драгоценного мгновения. Тобиас рассыпался в извинениях своим шаловливым языком, пока я не простонала вслух, что прощаю его, и отпустил, только когда я задрожала под ним от удовольствия.

А потом принялся беспощадно дразнить, пока я не взмолилась, чтобы он меня взял. И когда Тобиас это сделал, смотря мне в глаза, все игры закончились. Он взял меня так, словно изголодался по моему телу. Целовал с такой страстью, что я забылась и вычеркнула из памяти, что отношения между нами недопустимы.