Искра

Мятежники на миг раздались, оставив под ногами мага шестерых, и с воплем подались вперед. Я успела увидеть, как Алекс, парировав неуклюжий удар, вогнал клеймор в подмышку нападавшего, а потом все смешалось. Толпа, как часто было в Уайтчепеле, превратилась в многорукое, многоголосое существо, и там, в чреве гидры, защищенной доспехом, острой занозой засел Александр.

Я угадывала, где он, по крикам и блеску меча. Маг пятился, кружил — кольцо рапир вокруг него сжималось, — и точно так же стискивало горло. Я забывала дышать, отчаянно вцепившись в камни своего убежища, и всхлипывала, лишь когда клеймор оставлял прорехи. Как сейчас: Алекс извернулся, уходя от секиры, — мелькнула испещренная рубцами спина, взлетели длинные волосы — и полоснул солдата мечом вдоль края кирасы. Тот уронил топор, прижимая руки к животу, рухнул на землю, но его место сразу заступил другой. И тоже упал, пронзенный перехваченной Алексом пикой. Страшная смерть. Еще жизнь — он пополз, выбираясь из схватки, чтобы не быть затоптанным, — но все равно смерть.

Я поняла, что рыдаю. Кричу и рыдаю — лицо, шея, волосы намокли от слез. Руки тряслись, грудь жгло так, будто это меня пронзили рапирой, сдавили в толпе, оставили растерзанной на снегу. Я видела, как это бывает, что может случиться, если Алекс даст себя ранить — как разрывает беспомощных озверевшая чернь — и умирала от ужаса всякий раз, когда над магом заносили меч.

…и когда он убивал.

На Алекса напали двое — так слажено, будто братья. Одинаково-короткие выпады пришлись в бок и спину; они хотели взять его в вилку, как на гравюрах Дюрера, и я прокусила губу, догадавшись, что сделает маг: закрутит тяжелую шпагу соперника, вынуждая его либо выпустить оружие, либо налететь на брата.

Лязгнули, столкнувшись, нагрудники. Заскрежетали мечи — Алекс, скрипя от натуги зубами, удержал рапиры клеймором, — а они давили, давили, и достаточно выстрела из арбалета, чтобы… Господи, пожалуйста …

Глаза мага полыхнули алым. Напыление метеоритного железа на кирасах засияло, отзываясь, и солдаты вспыхнули как две свечи — две огромные свечки, заключенные в бесполезный, незащитивший металл. Два живых человека — дышавших, сражавшихся, возможно, любивших — превратились в пригоршню пепла, и пустые доспехи, гремя, полетели на землю, как развалившийся от шалостей рыцарь в гостиной.

Я прижалась пылающим лбом к холодным камням и застонала. Дрожали не только руки — я вся тряслась от озноба и шока. Жестокость Александра не получалось осмыслить. Я понимала, что он борется за нас, ради нас, что если так страшно, нужно отвернуться и не смотреть, но не могла заставить себя отвести взгляд. Так, наверное, дети не моргая глядят в темноту, обнаружив, что в платяном шкафу таится чудовище.

Алекс выдохнул облако дыма и, вытянув руку с мечом, повернулся. Окровавленный клинок чуть заметно дрожал, скользя против лиц, но к магу никто не приближался, наоборот, круг стал шире.

— Где Сент-Клер и Найтли? — спросил Александр, и мои колени подломились.

Цепляясь за кладку, я осела на землю как тюк старьевщика; к горлу подкатила едкая желчь, в висках застучали тысячи молоточков. Я слышала эти имена — сперва от Алекса, позже их упоминали Уилбер и Мэри. Артур Каррингтон, граф Найтли, Роб Сент-Клер и Патрик Кинг — друзья и соратники Роберта Райдера, отца Александра. Маги, ненавидящие Королеву, шантажом и уговорами толкавшие Алекса к измене. Из-за них он стал Гончим, из-за них переехал в Хиндостан, получил проклятие, и теперь…

…теперь он мстит, — четко осознала я.

Это не Сент-Клер загонщик, попытавшийся убить ослабивших друг друга Райдера и Королеву, это Алекс хищник, с потрясающей расчетливостью стравивший заговорщиков и леди Элизабет. А я… Я просто повод.

Вот так.

…как же они все ошиблись, забыв, что Алекса, его деда и прадеда растила Риан! — сквозь слезы засмеялась я. — В жилах Старой Крови всегда текли коварство и хитрость… Сент-Клеру стоило убедиться, что Алекс мертв, прежде чем добивать Королеву!

Маги подумали о том же. Щеки высохли в ослепительной вспышке, когда со стороны леди Элизабет — я совсем забыла, что там граф Лестер! и Берли, и Мэри! — в Алекса полетела голубая ветвистая молния, а из развалин казарм, приближаясь, загремело стаккато выстрелов.

Охнув, я заметалась у щелей, лихорадочно пытаясь найти Александра. Его не было ни на прежнем месте, среди камней, ни в рассыпавшемся кругу солдат. Взгляд бестолково скользил по дымным руинам, по белому снегу, по черному месиву грязи и крови. Цеплялся за мертвых. Цеплялся за раненых. За отползающих прочь, за брошенное оружие, за острые сколы железа, горящие синим — Господи, где он?!..