Искра и Тьма (СИ)

Наступила ночь. Семен сидел на подоконнике и глядел на звезды. Он мечтал о тихом домике где-нибудь в живописной березовой роще. Мечтал о жене и детях, чьи сказочные образы он рисовал себе так часто. Прислушивался к знакомым звукам, доносившимся со двора — пьяная ругань, девичий визг, храп, стук подкованных сапог дозорных, чьи копья мелькали на крепостной стене, возня, шорохи — все это наполняло его душу чувством потери.

Семен хотел свободы, он жаждал все бросить и убежать, но не решался. Здесь были его друзья, вся его жизнь. С другой стороны, к чему все это? Ему не нужна власть, богатство, что-то еще. Уйти. А можно ли вот так просто взять и покинуть их, своих братьев? Сможет ли он это сделать? Сможет ли он успокоиться, воплотив мечту?

Что толку себя мучить? Мечты должны оставаться несбыточными, чтобы не потерять сладость и продолжать дарить забвение. Хватит. Всё эти смятенные мысли навеяны накопленной за весь день усталостью, а также проклятым кисляком. Сколько раз он себе говорил, что никогда не возьмет эту дрянь в рот.

Семен засмеялся.

— Да разве они оставят меня в покое? Ну и ладно. Завтра будет хороший день.

С этими словами редко унывающий воиградский кун отправился спать.

iРецина — марнийское смоляное вино.

14. Лес пеньков

Искра ускакала далеко от отряда, тяжко тащившегося по дороге, изрезавшей холмистую равнину, покрытую вереском. Вереск рос повсюду — бескрайний махровый ковер цветов.

Она остановилась на вершине холма. Поглядела вокруг — возделанные поля, и в них, как в пуховой перине, утопают маленькие аккуратные домики. Оглянулась: начищенные до зеркального блеска шишаки воиградских воинов сверкали на солнце; пыль, волочившуюся за колонной, ветер сносил в поле.

«Как они могут дышать ею?» — вскользь подумала она.

Так Искра и ехала, то и дело останавливаясь, всматриваясь вдаль, вслушиваясь в тишину, царившую вокруг, и сердце сжималось от тоски. Чем ближе к Воиграду, тем сильнее девушка чувствовала разлуку с домом. Печаль усиливало и понимание того, что она, скорей всего, больше никогда не вернется: Шагра не пропустит, а если и пропустит, то она не сможет снова войти туда. Не сможет… Другой путь, через Дубич, Вередор и владения дженчей-скотоводов не менее опасен и к тому же очень долог.

Наполненные светом звезд ночи, со стрекотом сверчков и пением жаворонков на рассвете, приносили облегчение. В эти часы она гуляла по лагерю, слушала разговоры, вдыхала полной грудью запахи равнин Залесья. А затем, усыпленная безмятежностью этих мест, ложилась спать, как всегда, обняв верную Буяну и зарывшись лицом в ее волосы.

Но в последние дни и этого удовольствия она лишилась — служанка все больше времени проводила с Черным Зубом. Гуннаром.

Искра заметила, что удалилась порядочно. Горыня будет ворчать, да и Михалко не стоит расстраивать.

Она спешилась, взяла лошадь под уздцы и, поджидая своих, принялась задумчиво срывать придорожные цветы. Ей сказали, что Девятко погиб. Пропал, и никто не помнил, когда и как это произошло.

Известие о том, что ее любимца, возможно, больше нет в живых, повергло Искру в шок. Она вспоминала, как кричала, отталкивала успокаивающих ее людей, бежала сквозь чащу, ломая ветки, спотыкаясь о корни и горько плача. Потом она выбилась из сил и упала без чувств. Горыня на руках отнес сестру в повозку и поручил Буяне позаботиться о ней.

Когда княжна очнулась, был день. Первое, что увидела, — это склонившееся над ней озабоченное лицо служанки. Заметив, что хозяйка проснулась, Буяна вздохнула с облегчением. Оказалось, Искра пролежала в повозке больше суток. У нее поднялся жар, она бредила и металась во сне.

— Только не ругай Горыню, пожалуйста, — сказала Буяна. — Он переживал за тебя. Он искал Девятко. Даже сегодня утром уговорил Михалку помочь ему с поисками.

— Михалку?

— Это воевода из Воиграда. Он с дружиной встретил нас на выходе из Шагры вчера вечером. Сказал, что был послан царем навстречу. Горыня очень боялся, что ты… — тут Буяна запнулась.

— Ну же, говори!

— Что ты обвинишь его в убийстве Девятко. Очень переживал. Но он не виноват. Ребята долго искали его и нашли лишь… череп Угрюма.

Угрюма распознали по характерному признаку — многие помнили его переломанные передние зубы.

Горыня назначил Леща новым десятником.

Искра вышла из повозки и сразу же попала в медвежьи объятья Михалки — большого мужчины, внешне мрачного, но на самом деле добряка и балагура. Он торжественно пообещал доставить ее в царский дворец в целости и сохранности. Искра была еще слаба и поэтому предпочла отправиться в дальнейший путь в повозке. Пока они ехали, Горыня скакал рядом, нерешительно поглядывая на сестру.

— Давай забудем, — сказала она тихо.

— Давай, — ответил Горыня и улыбнулся. Искра устало улыбнулась в ответ.

— Я поеду вперед, а то…

— Конечно же, брат.

Горыня покраснел и радостно пришпорил коня.

Когда Доброгост рассказал воиградцам об их злоключениях, воевода Михалко был поражен и обескуражен.