Искра надежды

В приемной Центра нигде не было таблички с кричащей надписью: «Здесь делают аборты!». Приемная скорее напомнила Рен кабинет зубного врача. На стенах плохонькие картины, на столиках — журналы, изданные чуть ли не в каменном веке, по телевизору шло какое-то очередное тупое шоу. Был, конечно, и диванчик, и набор разномастных стульев. Журнальный столик, изрезанный глубокими бороздками, словно попал сюда из мебельного секонд-хенда.

Опять же, отнюдь не все приходили сюда для того, чтобы сделать аборт. Она, например, пришла не за этим, как и ее тетя. Ясно, что не для этого пришла и еще одна женщина, уже ожидавшая в приемной: довольно пожилая дама с гладко зачесанными седыми волосами и красными прожилками в глазах.

Рен стало интересно: неужели эта женщина явилась сюда, опасаясь, что «залетела»? Сама Рен пришла в Центр по причине диаметрально противоположного характера.

Можно ли со стороны догадаться, девственница она или нет? Неужели кувыркание в постели с парнем так сильно меняет тебя всю, с ног до головы? Может ли быть, что наутро после того, как Это произойдет, она спустится из спальни в столовую, а ее отец догадается обо всем с первого же взгляда?

Такая мысль ее смутила. А что, если и вправду папа может догадаться, да еще и спросит? «Пожалуйста, передай мне соль. Да, и с кем это ты, черт возьми, спала сегодня?»

Не то чтобы она опасалась, будто он способен убить Райана. (Вполне возможно, ему захочется это сделать, но все же он полицейский, блюститель закона до мозга костей.) Нет, дело было в том, что в течение такого долгого времени их было только двое: она и папа. И хотя она не думала, что это как-то изменится — и не желала, чтобы что-то менялось, — но ощущала, что отныне между ними будет неизменно стоять кто-то третий.

Сидевшая за столиком регистраторша, записывая Рен на прием, перебрасывалась фразами с розововолосой девушкой, которая только что зашла в здание Центра:

— Извини за опоздание, Ванита.

— Ты пришла, слава богу! А то мне даже не с кем выйти.

— А что случилось с сестрой Донной?

— Она не явилась. Может, Ватикан наконец-то заставил ее бросить это грязное дело…

Тетя Бекс толкнула Рен плечом и повела бровями. Рен хихикнула, поняв тетю без единого слова: они всегда понимали друг друга без слов.

— Монашка? — шепнула Бекс.

— А ты еще переживала, что будешь выглядеть здесь белой вороной, — ответила Рен. — Как думаешь, сколько мне придется пропустить в школе? Снова целую четверть?

— А разве ты пришла сюда не для того, чтобы этого не допустить? — улыбнулась тетя Бекс. — Не пойму, на что ты жалуешься. Лично меня умиляет то, что они тут предлагают почитать посетителям.

На журнальном столике лежала стопка брошюр: «Как проводится осмотр у гинеколога». «Родителям, друзьям и мужчинам-партнерам: как вести себя с женщиной, сделавшей аборт». «Что такое ВПЧ»[37].

Там же лежал красный маркер. Рен взяла его, положила лодыжку левой ноги на колено правой и стала выводить звездочки на подошве кроссовки — одну, другую… пока не получилось целое созвездие Девы. Просто так, для прикола.

Она понимала, что тетя вовсе не так спокойна, как ей хотелось бы казаться. Тетя Бекс уже не раз признавалась Рен, что ей неловко заходить сюда, что она только проводит племянницу, а сама подождет ее на парковке. Говорила прежде, чем они пришли сюда и увидели толпу протестующих. Тогда-то тетя и решила, что никак нельзя отпускать девочку одну.

На прошлой неделе в тетушкиной мастерской Рен услыхала по радио сногсшибательную новость: ученым впервые в истории удалось наблюдать столкновение двух нейтронных звезд в ста с лишним миллионах световых лет от Земли. Такое явление назвали килоновой[38], мощное столкновение породило гравитационные волны и яркую вспышку света. Специалист, у которого брали интервью, сказал, что частицы, из которых образуются золото и платина, могут возникнуть только под воздействием гигантских выбросов энергии такого вот столкновения. Рен тогда подумала, что папе такая информация понравится — интересно же, что самые драгоценные металлы возникают в результате битвы титанов.

Это нужно было запомнить, чтобы потом ему рассказать, вот она и нарисовала крохотную звездочку на ладони, между большим и указательным пальцами. Отец должен был обратить на это внимание за обедом. «Ты, наверное, хочешь умереть от отравления чернилами», — скажет он, и ей это напомнит о килоновой. Ну, а о том, где она была, когда нарисовала звездочку, можно и не говорить. Так ведь и положено поступать с теми, кого любишь, разве нет? Их нужно защищать от таких новостей, которые им бы не понравились.