Искупление

Нина — образец красавицы. Только овал лица больше европейский, чем славянский. В горящую избу, если она и войдёт, чтобы спасти кого-то, то коня на скаку едва ли остановит. Слишком нежна для этого. В общем, она украсила бы любое общество, будь в любой одежде!

Как ни дорого было время, Юля с малышкой на руках приехала в Духовщину на столетие деда Матвея. Тяжело добивалась она этого. Валентина Ивановна грудью встала на пути.

— Ты дитё хочешь угробить? На весенние сквозняки в деревню? В табачный дым и грязь? — поток вопросов-обвинений вылился на голову Юли.

— Мамочка! Да что ты такое говоришь! Там же люди, а не звери! Там же и дети живут!

— По сколько лет этим детям? Лет десять уже самому младшему. А тут…

— Они с пелёнок там! Да и не десять лет им!

— Поезжай одна! — стояла на своём Валентина Ивановна.

— Отцу интересно посмотреть на свою дочь.

— Ради какого-то интереса мужика рисковать жизнью ребёнка?

— Почему сразу рисковать? Там нет никого больного! Всем будет приятно посмотреть на нового члена общества, за кем, как говорит Сергей Игнатьевич, будущее нашей Духовщины.

— Понадобилась новая волна безропотных колхозников? — упёрлась взглядом в переносицу строптивой дочери Валентина Ивановна.

— Новому селу нужны художники, музыканты, поэты и писатели, учителя, агрономы!

— А в навозе ковыряться таджики, конечно же, у вас будут? — съязвила Валентина Ивановна. — Вы будете в широкополых шляпах, в белых одеждах с томиками модных писателей в белых ручках качаться в этих, как их…

— В гамаках, — подсказала на свою голову дочь.

— Во, ты, наверное, давно так спланировала свою жизнь! Все работают, а ты в гамаке прохлаждаешься. Приползут с полей еле живые на карачках, а ты им: «Подождите малость. Не смывайте с лица грязь и мазут — рисовать вас буду!» Вопиющая несправедливость!

— Мамочка! — обняла за полные плечи маму Юля, прижалась к её горячей щеке, — так ты же сама желаешь своей внучке такую барскую жизнь! Несправедливую!

Главными на празднике были дед Матвей, естественно, и Варвара Краса. Дед Матвей сидел на самом почётном месте, в торце стола. Одет был в светло-серый костюм постояльца-пчеловода, в свою белую рубаху и с белой бабочкой на тонкой жилистой шее, тоже пчеловода. Эта бабочка совсем не смущала деда — сказали, так надо, значит, надо. Увидев его в таком наряде, никто не мог скрыть веселья. Крестьянин в бабочке! Столетний крестьянин в бабочке?

Варваре Красе представили всех обитателей «Дворянского гнезда», на всех она посмотрела одинаково безразлично. Этого безразличия не избежал и кровный родитель, от чего он даже как-то погрустнел. Но с дедом Матвеем у Варвары завязался долгий и интересный разговор. Она осмысленно разглядывала старика в бабочке, потрогала его большой пористый нос и что-то пролепетала. На это нашёлся Пётр.

— Матвей Захарович, — обратился он к деду Матвею с самой серьёзной миной. — Она спрашивает, какие у тебя планы?

— Так ить… — заёрзал на стуле дед, не поняв, о чём с ним говорят.

— Спрашивает молодое поколение, как дальше нам жить? — по-новому задал вопрос Пётр.

— Так и жить, как ране жили. Хорошо жили. Отца-мать чтили. Деда с бабой тоже. Бывалочи, расшалимся детями-то кода, а дед за вожжи-то токо протянет руку, мы и поутихли. Уважали тода стариков.

— Правильно жили, — подтвердил слова деда Матвея Алексей Алексеевич. — Вот и малышка, которой без году неделя, сказала всему старому поколению в лице Матвея Захаровича, что гордится им.

— Им есть чем гордиться! — сказал Сергей и поднял рюмку. — На плечах этого поколения создано мощнейшее государство. Из лапотной безграмотной России сделали передовое индустриальное государство, первым покорившее Космос. Они умели создавать и защищать созданное! Немца раздраконили в пух и прах! Всю Европу прошёл он с засученными рукавами за один месяц, и рылом в снег положили его такие, как Матвей Захарович. Простые мужики и парни из деревень и городов, от сохи и станка. Своё государство они защищали! Свою Родину! Свой народ — стариков, женщин, детей! В том была их сила! Это придавало им мужества! Слава им всем!

Не всем удалось выжить и вернуться в отчий дом, многие остались лежать в чужих краях, но мы всех их помним и благодарим за беспримерный подвиг! Сегодня Матвею Захаровичу исполнилось сто лет! Это ещё один его подвиг! Есть в мире, кто живёт и сто двадцать, вот мой совет и просьба Матвею Захаровичу: побить рекорд! Долгих лет вам, дорогой Матвей Захарович! Крепкое здоровье и светлый ум пусть вас не покидают никогда!

Нина с Томкой после поздравления тут же внесли огромный торт, утыканный горящими свечами. Море огня! Глаза деда Матвея выражали крайнюю степень непонимания, что происходит за столом. Все заулыбались, зашумели, загалдели, засуетились.

— Матвей Захарович, дуйте на свечи! — подсказала Томка юбиляру. — Гасите их!

— Чо она говорит? — тихо спросил дед Матвей у соседа-пчеловода.

— Дуть надо на свечи, — ответил сосед. Поразмыслив, добавил: — Так надо.

— Зачем тода их зажигали? — не понимал дед.

— Чтоб обозначить прожитые годы, — ответила Томка, не совсем уверенная в правильности своих слов.