Искупление кровью

Удар правой по голове ей помешал объясниться. Оторвал ее от сучка. Бросил в грязь. Филипп умоляюще глядел на Лорана, но с таким же успехом можно было разжалобить айсберг. Марианна стонала, корчась от боли, и пыталась что-то сказать. Фрэнк, не дав ей закончить, саданул ногой в живот. Марианна чуть не лишилась чувств. Фрэнк снова поднял ее. Тогда она пролепетала несколько слов, глядя прямо в зеленые глаза:

— Хотела… в жандармерию… Даниэль…

Посреди кровавой магмы, вытекавшей изо рта молодой женщины, комиссар уловил только имя.

— Ты уже заколебала меня своим вертухаем! Вот увидишь, я заставлю тебя забыть его, твоего мужика! Когда я тебя поимею, ты и не вспомнишь о нем!

— Нет! — взмолилась она. — Не надо!

Он хотел ударить снова, но чья-то рука легла ему на плечо. Довольно крепкая рука.

— Достаточно, Фрэнк, — тихо сказал капитан. — Успокойся уже…

Фрэнк грубо оттолкнул его, но вгляделся в свою жертву и осознал, до чего может довести упоение местью. До каких пределов, до какого ужаса. Он выпустил Марианну, та медленно соскользнула на землю. Тяжело дыша, испуская стоны.

— Едем, — сухо скомандовал он.

Филипп бережно поднял ее, довел до «пежо», а она проливала слезы. Фрэнк сел впереди, Филипп — сзади, с Марианной. Она, измученная, обмерла в его объятиях. Рыдала так громко, что Фрэнк опять завелся:

— Пусть она замолчит!.. Пусть замолчит, иначе…

— Тссс! — прошептал Филипп. — Тссс, Марианна…

Она стиснула челюсти, пытаясь подавить страх.

— Все кончено, — добавил лейтенант.

— О нет, не кончено! — возразил Фрэнк. — Далеко не кончено!.. Машина остановилась у крыльца. Филипп помог Марианне выйти. Она все еще дрожала, по-прежнему плакала.

Фрэнк не дал лейтенанту позаботиться о ней: вырвал ее у него из рук и быстро затащил в дом. Швырнул на пол в гостиной. Она подползла к канапе, прислонилась к сиденью. Фрэнк не сводил с нее глаз, безумных, как у наркомана. Его люди наблюдали за ним. Немного обеспокоенные.

— Ты сделала ставку и проиграла, Марианна…

— Я… не мог…ла его бро…

— Заткнись! — заорал комиссар.

Она послушалась. Знала, что вулкан в любой момент начнет извергать лаву.

— На что ты надеялась, Марианна? — орал Фрэнк. — Через пару километров тебя арестовали бы, дура несчастная!

Марианна как раз хотела объяснить ему, что именно и собиралась сдаться. Но Фрэнк, похоже, не был расположен слушать ее. Схватил за куртку, поднял, будто пушинку.

— Ты пожалеешь о своей жалкой попытке! Клянусь, пожалеешь…

Он занес правую руку, Марианна закрыла глаза. Но он в конце концов сдержался, не ударил. Встряхнул так, будто хотел вывихнуть все суставы.

— Поскольку ты раз за разом упорно делаешь нам пакости, я тебе предоставлю веские причины ненавидеть нас!

— Я больше не буду!

— Это уж точно! Ибо с сегодняшнего дня ты будешь прикована к кровати круглые сутки… Будешь у меня просить разрешения пойти пописать! А главное, я заберу твоего мужика из тюрьмы…

Марианна стала прозрачной, как пелена дождя.

— Ты, может быть, надеялась сойтись с ним? Надеялась сама вытащить его из тюрьмы? Скучаешь? Хорошо, я доставлю его тебе! Разрежу на мелкие кусочки и подам тебе на завтрак!

— Нет! Пожалуйста!

— Я сохраню ему жизнь, пока ты не закончишь работу. Будешь умницей — получишь то, что останется. Если, конечно, он выдержит…

— Нет, Фрэнк!

— Нет? А ведь я предупреждал тебя, Бог свидетель!

— Я больше не буду! — рыдала она. — Не причиняй ему вреда, прошу тебя!

Фрэнк отпустил ее, она снова упала. Он пытался придать себе невозмутимый вид. Но нервный тик наползал на лицо, заставлял мигать изумрудные радужки. Он швырнул стул на другой конец гостиной. От этого вроде бы полегчало.

— Запихните ее в койку! — велел он наконец.

Лоран бесцеремонно поднял ее и повел к лестнице. Фрэнк возглавлял шествие, Филипп шел позади, бледный как мертвец. Он хотел остаться рядом с Марианной, на случай если у шефа опять снесет крышу.

Комиссар снял с Марианны куртку, швырнул на матрас и приковал за левое запястье к решетке кровати. Совершенно инертная, она даже не стонала.

— Так ты будешь вести себя смирно!

Марианна вытянула левую ногу. Колено распухло и стало вдвое больше обычной величины, под джинсами обрисовывалась порядочная шишка. Фрэнк влез на стул, заменил лампочку. Хлопнул дверью с такой силой, что фотография под стеклом оторвалась от стены и стекло в пыль рассыпалось по паркету.

Марианна закрыла глаза. Лицо горело от слез. Опять ей не удалось. Возвратилась в ту клетку, откуда сбежала.

Упустила последний шанс. Проиграла. Крики ее разносились по дому. Заглушили даже грохот поезда, который мчался за стеной, окружавшей имение.

Этажом ниже Лоран готовил кофе. Хотя шефу, судя по всему, вовсе не требовалось взбодриться. Ему скорей подошел бы ромашковый чай. Филипп рухнул на стул с опустошенным взглядом. Зато с головой, переполненной впечатлениями. Фрэнк курил «мальборо», стоя перед окном, зачарованный струйками дождя, скользившими по стеклам.

Тишину прорезали крики узницы, каскадами доносившиеся сверху и терзавшие слух.

— Мать твою, сейчас она у меня замолчит! — вызверился Фрэнк, раздавив окурок в пепельнице.