Искупление кровью

Я совсем не сплю, Ксавье, после того, как увидела эти кадры. Образы, которые преследуют меня все время, ночью и днем… Не знаю, кто отправил мне это видео, кто решился поведать миру об отвратительном преступлении, но иногда жалею, что мне вручили этот отравленный дар. Тем более что в конечном итоге он, боюсь, ничего не изменит…

Еще одно письмо. Волна ненависти поднималась у Фрэнка в груди. С каждым словом.

Если бы ты знал, милый… какие ужасы не выходят у меня из головы… Бессонница не оставляет меня после того отвратительного фильма… А сегодня я узнала, что в Д. раскрыли сеть педофилов. Одна из моих подруг составляет досье. Она поделилась со мной; она была в таком состоянии! Детей покупают на Востоке и перепродают во Франции. Содержат, как животных, в нечеловеческих условиях, чтобы удовлетворять нездоровые импульсы маньяков… Представляю мучения этих детишек… Новые образы прибавляются к тем, из фильма… Откуда в людях столько жестокости? Знаю, милый, ты поймешь меня. Ведь подумать только: мы бессильны перед лицом всего этого… Этих, по крайней мере, лишат возможности творить зло. А те, другие, ты сам знаешь кто, могут выйти сухими из воды… Я порой упрекаю себя… Думаю, мы должны были действовать, не ставя в известность Мартинелли. Хотя, конечно, мы бы сильно рисковали… А иногда продолжаю надеяться, жду, что нам наконец отдадут приказ. Но, боюсь, Мартинелли смалодушничает. Да и вся история кажется мне отвратительной… Воспользоваться этим досье против Дюмена… В низких политических целях… Иногда я говорю себе, что нужно было действовать, не дожидаясь, пока дадут зеленый свет. Знаю, куда это может нас привести. Но очень хочу придать дело широкой огласке, несмотря на риск! Когда я пишу тебе, Ксавье, это приносит облегчение. Хотя мы видимся почти каждый день, меня утешает то, что я могу изложить все в письмах и разделить с тобой… Этим письмам я могу доверить все… Ноша так тяжела, милый…

У Фрэнка тряслись руки. Значит, и Мартинелли в игре. Судью и прокурора предал министр юстиции, собственной персоной. Министры, ясное дело, выступают единым фронтом.

Некоторые детали остались без объяснения и, наверное, так и останутся навсегда. Но самое главное Фрэнк теперь знал. Прокурор и судья не были ни в чем виноваты. А он должен с этим жить.

На сей раз он заплакал. Как не плакал давно. Очень давно.

Он был игрушкой, жалкой игрушкой. Организовал убийство невиновных, чтобы спасти поганое отродье. Рыдания разносились по всему этажу, он уже не мог себя сдерживать. Положил руки на стол, уткнулся в них лбом. Никто не слышал его. Никто не мог прийти на помощь.

Он начал постигать одиночество, абсолютное и жестокое. И чувство вины, гнуснее некуда.

О таком чувстве говорила Марианна. Теперь и ему, Фрэнку, предстоит вкусить его сполна.

Вина уже принялась пожирать его изнутри. И никогда не перестанет.

Пятница, 15 июля, — 11:00