Искушение

«О чудо, она услышала меня!» – Певица допела последнее произведение на бис, публика стоя аплодировала, выражая своё восхищение и признательность. На сцену полетели букеты цветов. Слушатели не хотели отпускать свою чаровницу. Ольга подняла руку, зал тут же затих, и она сказала:

– Обещаю вам, что в концертах вы меня услышите и еще не раз.

Зал от восторга и радостной новости взорвался овациями. Благодарные слушатели в экстазе скандировали в знак признательности:

– Браво! Браво! Браво! – и вновь цветы, минуя воздушное пространство, летели на сцену.

Это была победа совсем ещё молодой, но очень талантливой певицы!

Супруг Ольги не произвёл на меня такого ошеломляющего впечатления. Крепкий бас-баритон с обычным тембром, но хорошей школой. Однако его исполнение было статичным, в нём не было волнений и переживаний согласно задумке композиторов. В голосе не было тепла. Душа его молчала.

Матушка была большой почитательницей мастеров оперной сцены, поэтому в нашем доме часто устраивались концерты, в которых принимали участие солисты театра. Они были благодарны своей поклоннице за внимание и высокую оценку их труда. Никогда не отказывались участвовать в импровизированных концертах. С детства я была вовлечена в процесс подготовки таких вечеров и очень любила атмосферу, которую они создавали.

Женщина с малиновым клеймом на правой ладони

В антракте к нам подошли родители Ольги: князь Арсений Венедиктов с супругой. Прохор Петрович и мы с тётушкой живо беседовали с ними, делясь впечатлениями о концерте.

Неожиданно наше уединение нарушила очень неприятная и довольно бесцеремонная дама.

Я поразилась – её глаза заплыли мутными пятнами. Зрачков не было видно. Сколько ни старалась, никак не могла разглядеть, какого цвета у неё глаза. Взгляд напористый, дерзкий, впивающийся в собеседника, насаждающий своё присутствие, он не обещал доброжелательности в поведении дамы. По её лицу скользила странная притворная улыбка. Объяснить, почему она вызвала у меня такое отношение, даже не пыталась, но меня сразу оттолкнуло и насторожило её присутствие. Внутренний голос подсказывал, что не тот она человек, которым старается казаться. Я попробовала под невинным предлогом удалиться, тётушка задержала. Дама перекинулась несколькими словами с Прохором Петровичем:

– Что-то вы совсем забыли дорогу к нам. Не навещаете старых добрых знакомых.

– Занят, – коротко и сухо ответил Федотов. Он не желал продолжать с ней беседу. Это было видно невооружённым глазом. Она же, игнорируя его слова и тон, продолжала приторным голосом ластиться как ни в чём не бывало, не обращая внимания на присутствующих.

– Сестра о вас спрашивала. Что передать? И я соскучилась. Когда вас ожидать у нас? Не вредничайте, доставьте одиноким сёстрам радость, - противным ноющим голосом приставала дама к Федотову.

– Простите, я занят, - повторил он.

– Прохор Петрович, душка. – Дама переложила веер в другую руку, намереваясь взять Федотова под руку и отвести в сторону на разговор тет-а-тет, при этом обнажив ладонь правой руки. И тут…

«О боже! – Я оторопела и ахнула. - Женщина с малиновым клеймом», – матушка во сне предупреждала меня. Дурнота волной подкатила к горлу, меня затошнило. Извинилась перед собеседниками, сославшись на усталость, головную боль, и ушла в ложу.

«Вот кого мне нужно сторониться, опасаться, остерегаться и избегать общения». - Теперь мои мысли были заняты только этим.

Останавливаться нельзя

Женщина с малиновым пятном – Нелюбова Анфиса Акимовна – жила в родительском доме вместе с младшей сестрой, которая, как и сама Анфиса, замужем никогда не была. Старшая сестра осталась старой девой по понятным причинам. Ни один уважающий себя мужчина не женился бы на даме с плохой репутацией. Младшая сестра обречённо несла на себе рок одиночества только лишь потому, что Анфиса так решила. Она не пожелала счастья для своей сестрёнки, посчитав, что той вполне достаточно будет её общества.

– Урождённая старая дева, – сокрушалась сестра Анфисы, когда знакомые спрашивали, почему она с завидным постоянством отказывала женихам.

– Не понимаю. Уж кому, как не вам, выйти замуж, рожать детей. Зачем обрекли себя на серые будни без праздников? - надоедала расспросами приятельница их матери.

Сестре Анфисы ничего не оставалось, как отмалчиваться, искусно изображая милую улыбку, а ночами плакать в подушку.

Что же касается отметины у Анфисы – малинового пятна на правой ладони: в детстве нерадивая, вредная и пакостная девочка обеими руками схватилась за чан с кипящим маслом, в котором кухарка жарила пирожки. Так Анфиса желала удовлетворить растущее любопытство. Ожог был настолько сильным, что оставил отметину на всю оставшуюся жизнь.