Искушение

– Да хоть бы и завтра после того, как вернётесь из храма. После молитвы человек очищается, и все дела спорятся. А я, с вашего позволения, вечерком отлучусь ненадолго. Домой съездить надобно.

– Пожалуйста. Что вы спрашиваете? Вы хозяин положения. Поезжайте. Сам больную ужином покормлю и дам лекарства.

– Знаю-знаю, ваша преданность подкупает.

– Откроюсь вам. Впервые за всю жизнь познал великое счастье – любить. Всё сделаю, чтобы источник этого упоительного чувства всегда был со мной и поддерживал во мне нетленный огонь любви.

– Искренне желаю вам пронести в душе это чувство до последнего вздоха. Вы правы, любить – это и есть жить, величайшее счастье. Вот и я собрался сегодня вечером проведать мою благоверную. Много лет тому назад она зажгла в моём сердце немеркнущий огонь. Должен заметить, он очень мне помогает. Небось, скучает, моя голубка, а я заработался.

– Благодарю вас за откровенный разговор и солидарность. Вы не представляете, как помогли мне своим участием. Сомнения замучили.

– Пустяки. Будьте счастливы, а я пошёл работать, пора вливания начинать.

– Не смею больше задерживать.

Агент тайной канцелярии находит проповедника

Семён Платонович в работе следовал золотому правилу: «Досконально, кропотливо уделять внимание деталям и мелочам», и это очень помогало ему находить ответы на каверзные вопросы. Он объездил всех, кто так или иначе был знаком либо связан с Гвоздковым. Они всуе мимоходом упомянули о проповеднике, у которого на исповеди побывал преступник, чувствуя, что его конец близок. Баринов преуспел. Он разыскал отца Феофана и ранним воскресным утром приехал в часовню, где старый священник служил. Тайный агент застал служителя молящимся. Дождался, когда святой отец освободился и приблизился к нему.

– Вы ко мне? – спросил седовласый красивый старец.

– К вам, если позволите.

– Чем могу служить, сын мой?

– Имею честь представиться – Семён Платонович Баринов, агент тайной канцелярии государя императора.

– Столь высокий гость пожаловал, стало быть, дело неотложное. Вряд ли смогу помочь, нигде не бываю: служба и келья.

– Не буду вас утомлять недомолвками. Совершенно точно знаю, что некоторое время назад у вас на исповеди побывал некто Гвоздков.

– Мил человек, существует тайна исповеди, не забывайте. – Старец поднял на Баринова ясные, голубые, как небеса, глаза, и тот понял, что священник всячески сдерживает себя, чтобы не начать проповедь.

– Разделяю ваше беспокойство, но дело, в связи с которым я к вам приехал, очень серьёзное, хлопотное и не подлежит отлагательству. Этот человек поднял руку на юридического советника самого государя императора, камнем в висок убил его в проходном тёмном дворе. Но и этого ему показалось мало. После похорон князя под невинным предлогом добрался в имение и исподтишка отравил его супругу и старшую дочь. Покушался на младшую. Я обязан остановить его, не так ли? Сам государь император обеспокоен.

– Бестия, антихрист, сатана вселился в него, - покачивая головой, изрёк старец.

– Так и есть, святой отец. Мне очень нужна ваша помощь. Вопросов немного, а дело сдвинется.

– Спрашивайте, у вас полчаса, скоро прихожане прибудут на молитву, – согласился священник.

– Поведайте, о чём разговор был.

Старец собрался с духом, морщинистой рукой разгладил длинную шёлковую бороду, задумался, тяжело вздыхая, и начал:

– Этот господин пришёл ко мне вечером перед тем, как я закрывал часовню.

– Что угодно? – спросил я его.

– Святой отец, плохо мне, очень плохо. Измаялся, извёлся. Выслушайте меня, примите покаяние.

– Видите, закрываю, служба закончилась. Приходите завтра с утра.

– Может статься так, что завтра будет поздно. - Я посмотрел на него: отчаяние рвалось наружу, оно камнем легло на сердце и давило. Во взгляде застыл страх, и в любой момент Гвоздков готов был завопить. Силой сдерживал себя. Стало ясно – он обречён.

Делать нечего, пригласил его в ризницу, благо в церкви мы остались одни.

– Присаживайтесь, сын мой, слушаю вас. - Я опустился на стул напротив, чтобы видеть его глаза. Мне не так важно было услышать, что он скажет. Его глаза поведали обо всём – этот человек запутался, низко пал, искупить вину не хватило душевных сил. Мысли, чувства будоражили сознание, он бился между ними в поисках выхода из создавшегося положения и не находил, за что зацепится, чтобы вынырнуть. Так и погряз в грехах.

Повинную голову и меч не сечёт…

Покаяние убийцы

Священник рассказывал, а тайный агент слушал и записывал.

– Грешен я, святой отец Феофан. Изнываю, страх захватил душу в тиски. Не знаю, как быть.

– Слушаю тебя, сын мой. Покайся, облегчи душу, коли грех на тебе.

– Да, грешен я. Так сталось, что злая голодная волчица – проклятая колдунья – взяла слово с моего подельника, своего полюбовника, что он силой заставит меня убить князя Ларского, его жену и детей.

– И ты это сделал?! – Голос святого отца задрожал, зазвенел, словно сталь вибрировала.

– Да. Иначе его дружки убили бы меня и мою семью.

– Не устоял, выходит, плохо дело твоё.

– Нет, не устоял, испугался не на шутку. Я-то знаю, на что способны эти люди.