Искушение

– Я надеялся, что ты так скажешь. – И бьет меня кулаком в лицо.

Остальные тут же решают, что сезон охоты открыт, и набрасываются на меня. Куинн – теперь уже в человеческом обличье – хватает мою свободную руку, дергает ее назад, и мне кажется, что он вот-вот ее отломит.

Дельфина ударяет меня хвостом по лицу, и кровь стекает по моему горлу и душит меня. Я и не подозревала, что у меня может идти кровь, когда я в обличье горгульи, так что спасибо за урок.

Кэм пинает меня в бок и орет:

– Вот, получай!

А Коул подходит к стойке ворот и, пользуясь силой человековолка, выдергивает этот тяжелый столб из земли.

Как же мне защититься от этого удара, который может расколоть меня на куски? Может, стоило бы опять принять человеческое обличье? Но тогда удар стойкой ворот точно убьет меня.

Удары сыплются на меня один за другим, и я пытаюсь отыскать воспоминание о том, как мне улыбалась моя мама, пытаюсь отыскать в себе магическую силу Хадсона, но не могу. Не могу из-за града ударов и вибрации мяча, которая разрушает меня.

Я чувствую, как мои глаза заволакивает мгла, и понимаю, что сейчас умру. И на сей раз меня уже никто не спасет, даже я сама.

Но я все равно не жалею, что прибыла в Кэтмир. Я никогда не стану сожалеть о том, что привело меня к Джексону. И к Хадсону. И к Мэйси, и к Флинту, и к Иден, и к Мекаю, и к Гвен, и к дяде Финну, и даже к бедному, бедному Зевьеру. К моим друзьям. К моей новой семье.

Я сожалею только о том, что мои родители не увидели мою жизнь здесь. Они бы полюбили всех наших, как их люблю я. Мой отец был бы в восторге и от заботы Джексона, и от чувства юмора Флинта. А мама была бы восхищена стилем и бойкостью Мэйси и тем, как Хадсон заставляет меня давать отпор, когда это необходимо.

И, вспомнив мою мать, мою смеющуюся, улыбающуюся мать, я вижу перед собой образ из прошлого, такой ясный, что, кажется, сейчас смогу коснуться ее.

Мои колени. Они так болят. Я так ободрала коленку о бетон, что по моей ноге текут струйки крови и впитываются в розовый носок. А по щекам катятся слезы, когда я спрашиваю моего отца, почему он не подхватил меня, не помешал мне упасть. Я вижу, что он очень огорчен. Он должен был не дать мне упасть, но он этого не сделал. Он наклоняется ко мне, убирает прядь волос с моего лица, заправляет ее за ухо и говорит, что ему жаль и что мы можем сделать еще одну попытку. Он подхватит меня завтра. Затем берет меня за руку и ведет домой, катя мой велосипед. И мне так грустно.

Сегодня я так и не научилась кататься на велосипеде. Вместо этого я свалилась с него. Я оказалась недостаточно сильной. У меня не получилось. Мои коленки болят, но еще большую боль мне причиняет осознание того, что я подвела родителей, подвела саму себя. Я смотрю на маму – может, ей тоже стыдно за меня? Но она улыбается, и в ее глазах сияет одна только безграничная любовь.

– Ты справишься, солнышко. – Она берет меня за руку, сжимает ее, затем бросает взгляд на моего отца, чтобы он отошел. – Вставай. Вставай, Грейс.

И она улыбается мне. В ее улыбке столько любви, столько уверенности, надежды и теплоты, что я чувствую, как ее сила окутывает меня. Этой силы так много, она только и ждет, чтобы я коснулась ее. Чтобы я взяла ее.

Чтобы я использовала ее.

И тут я понимаю. Понимаю, что это.

Эта сила, наполняющая каждую клеточку моего тела, принадлежит не мне.

Она принадлежит Хадсону.

И она невообразимо велика.

Глава 120. Fee, fi, fo, f*ck [29]

Не знаю, как Хадсон узнал, что это воспоминание понадобится мне именно сейчас, и понадобится так, как ничто в жизни. И речь не только о его магической силе, но и о том, что моя мать верила в меня. Может быть, он понимал, какой усталой и разбитой я буду к концу Испытания. А может быть, пробыв так долго в моей голове, он просто научился понимать меня.

Я чувствую, как под моей щекой сотрясается земля – наверняка это Джексон делает все, что в его силах, чтобы сломать защищающий арену щит и спасти меня. Я слышу, как Мэйси выкрикивает заклятия, и каждое из них ударяется в щит со звоном, подобным тому, который издает гонг. И я знаю – будь здесь Флинт, он бы использовал всю свою силу, чтобы сжечь магию этого щита.

Но мне не нужно, чтобы они спасали меня, не в этот раз. Благодаря Хадсону я справлюсь. Даже если на поле этого еще никто не знает. Это знает только Хадсон, это он дал мне силу, чтобы прийти в себя. Хотя для этого ему пришлось отказаться от того, что составляло самую его суть. Отказаться ради меня. Ради девушки, которая последние две недели ненавидела его, которая одно время была готова отобрать у него то, что он отдал ей – отдал мне – по своей воле.

Я делаю глубокий вдох, чувствую текущую во мне силу и понимаю, что он отдал мне не просто какую-то часть своей силы, а ее всю.

И это полный отпад. Да, я знала, что Хадсон силен, но я к такому уже привыкла. Я была сопряжена с Джексоном, и в том мире, к которому я принадлежу, невозможно быть намного сильнее… так я думала раньше.