Искушение

— Не любишь, — натужно утвердился сын. — Ты ходишь куда-то. Кричишь на меня! И у меня нет мамы!

— Мамы?

— Я хочу увидеть свою маму. Где она?

— Она давно уехала. Ты же знаешь…

Сцена была невыносимой. Стремясь выкарабкаться из нагрянувших сумерек, Пугачев, примороженный к стулу, лихорадочно искал какую-нибудь спасительную мысль. И она явилась, словно только этой минуты ждала. «Надо заканчивать так или этак, — решил Пугачев. — Завтра объяснюсь с Надей — и все. Окончательно! Ребенок не должен страдать!»

Сразу к нему вернулось спокойствие.

— Ничего, Алешенька, — сказал он, привлекая мальчика к себе. — Все поправится. Это такое настроение, бывает. И в школе поправится — ерунда какая. Ты будешь отличником, и все, кто сегодня тебя осуждает, станут гордиться знакомством с тобой. Мы будем хорошо и правильно жить вдвоем. Я очень люблю тебя, очень. Ты веришь?

Мальчик перестал дрожать и трястись.

— Мы им всем докажем, папа! Да?

— Ого! Еще как докажем. Они у нас запрыгают от удивления, как рыбы на раскаленной сковородке. Все наши обидчики.

— И Катерина тоже запрыгает?

— Выше всех. Она будет прыгать выше всех, до потолка. Как гуттаперчевая.

Алеша сморщил щеки.

— Но она не разобьется?

— Нет, только развеселится. Ей это придется по душе. Учителя, в сущности, обычные люди, им так редко удается повеселиться. Они до смерти рады каждому случаю.

— Папа, — сказал мальчик. — Я тоже очень тебя люблю… И все-таки жаль, что у нас нет мамы. Хоть какой-нибудь. Я же понимаю, как трудно тебе со мной справляться одному.

— Совсем не трудно, малыш.

— Я буду стараться, папа!

Мальчик стоял, прижимаясь щекой к его плечу, Федор Анатольевич гладил его по пушистой головке и смотрел в окно. Ни о чем не думая, ни о чем не жалея. Он опять выдохся. Потом они ужинали, болтали, смеялись и рано легли спать.

Целую неделю Пугачев не встречался с Надей, звонил, отговаривался неотложными делами. И после каждого звонка, повесив трубку, замерзал на мгновение от знобкого сердечного спазма. Он знал, что долго так не протянет, скоро помчится молоденьким козликом на свидание и опять оставит Алешу одного. И так будет до тех пор, пока Надя не откажется встречаться с ним сама. А когда она откажется… а когда она откажется… — дальше он старался не заглядывать, хотя эту сцену отказа представлял в лицах не единожды.

О н. Надя, пойдем вечером в кино?

О н а. Что-то не хочется, Феденька.

О н (суетясь). Ну почему? Ну почему?

О н а. Да просто как-то надоело. Может быть, вообще нам не стоит так часто встречаться.

Дальше — мрак, трясина, забвение.

Пока же избегал встреч он и испытывал от этого даже какое-то удовлетворение, похожее, может быть, на радость осужденного, сумевшего малость насолить своему будущему палачу.

Наконец Надя сказала в трубку:

— Феденька, хотя ты старательно избегаешь меня и, видать, затеял какую-то кознь и измену, я приглашаю тебя завтра на день рождения. Тебя и Алешу. Отказаться ты не можешь, потому что завтра — выходной.

— К тебе? С Алешей?

— Подарки я люблю дорогие: золото, бриллианты, антикварные безделушки. По-моему, чем дороже подарок, тем веселее на душе… Но можно прийти и вовсе без подарка. Даже лучше. Я считаю, что подарки опошляют отношения. Другое дело, если…

— Надя!

— Да.

— Ты все обдумала?

— Вот что. Или ты завтра придешь с Алешей, или я буду думать, что ты коварный обманщик.

— А зачем мы к вам придем?

— На день рождения. Все?

Пугачев догадался, что он еще очень молодой и робкий юноша, почти школьник. Пойти к Наде домой с сыном? Там ее родители. Что это значит? Ах, да. Это значит, что родители увидят его воочию и убедятся, что причин для беспокойства нет. У их дочери пожилой знакомый с ребенком. Это бывает с дочерьми. Все-то они чудачат по молодости. Наверное, там будут и молодые люди, ее друзья, настоящие парни. Там будет и этот Виктор Муравьев, про которого она ему все уши прожужжала. Этот орел, философ, за которого замуж любая девушка ринется сломя голову.

— Придем, Наденька, — сказал Пугачев. — Обязательно придем. Спасибо!

— Федя, — она насторожилась. — Ты что-то там подумал нехорошее? Да?

Он прикинулся овечкой:

— О чем ты, Надя? Как можно. Да мы разве…

— Хорошо. До завтра.

С утра в субботу Пугачев привел в порядок сына. Подстриг его невесомые волосики ножницами, вымыл ему голову, тщательно отгладил выходной костюмчик. Из-за галстука у них вышел конфликт. Федор Анатольевич считал, что сын его обязательно должен пойти к Наде в галстуке, а Алеша считал, что это унижает его мужское достоинство.

— Не надену я галстук! — вопил он. — Не надену галстук. Что я, кукла, что ли? Мальчики не носят галстуки.

— Носят, — убеждал Пугачев. — Это элегантно и красиво. В Англии все дети в галстуках. А там живут очень воспитанные и культурные дети. Вообще Англия — владычица морей.

— Сам носи, если красиво… Я тогда не пойду совсем, хотя у Нади есть патроны. Но я не пойду. Плевать я хотел и на патроны и на галстук.