Искушение чародея(сборник)

   – Их все пинали и топтали, начиная с первой разведэкспедиции. И никого они не «разбирали»! – Неожиданно из уголка глаза женщины выкатилась слезинка. – Слава, я что, не человек больше? Инопланетный биоформ?

   – Почему же? Процентов на девяносто ты человек.

   Шутка получилась неудачной, и ничего, кроме еще одной слезинки, не вызвала. Потому Павлыш потянулся, чтобы обнять… И замер на полпути. Не человек…

   Все же он пересилил мгновенное отвращение. Коснулся пальцами кожи на руке женщины, погладил. Обычная человеческая кожа… на 97,3 %.

   – Ладно, не переживай. Пока ничего страшного не случилось.

   – Пока? А потом? Что будет потом?

   Потом была эвакуация. Колокот объявил ее, едва выслушал – и осознал! – выданные экспресс-диагностом результаты. Даже не захотел ждать, пока «Магеллан» свяжется с Землей. Лагерь покидали так спешно, что бросили и купола, и оборудование для несостоявшейся станции. Павлыш начальника смены понимал прекрасно – не монтажникам разбираться с неожиданными и загадочными особенностями местного биоценоза. Трагичное происшествие одним махом перечеркивало статус планеты. Теперь исследования Виены начнутся заново. Совсем на ином уровне.

   С эвакуацией все было правильно. Однако когда речь зашла о Гражине Тышкевич, Бауэр встал на дыбы. «Ноги этого существа не будет у меня на борту! Я не имею права подвергать людей опасности. Тем более, тащить на Землю черт знает что». Формально он был прав, а аргумент, что Тышкевич тоже человек, по крайней мере на девяносто процентов, никого не убеждал, в том числе самого Павлыша. Нельзя быть человеком на девяносто процентов. Либо ты человек, либо… существо. И, следовательно, Гражина вынуждена остаться на планете. Одна. Дожидаться, пока прилетит научная экспедиция и вынесет свой вердикт. Ждать месяц, полтора, два…

   Других аргументов у Павлыша не было. Значит, и выбора не было.

   – Глеб, я остаюсь на Виене. Я не могу бросить свою пациентку.

   – То есть как, «остаешься»? – смысл фразы не сразу дошел до капитана «Магеллана». – Глупости! Это не болезнь!

   – А в чем принципиальная разница, можешь объяснить?

   – Ничего я не собираюсь объяснять! В конце концов, ты член экипажа. Доктор Павлыш, я приказываю вам вернуться на корабль.

   – Вот именно, я – доктор. Я приносил клятву помогать людям, которые в этом нуждаются.

   – Людям! То, что она человек, вовсе не факт!

   – Обратное – и подавно. Для меня она человек. А люди не должны бросать друг друга в беде.

   Бауэр молчал, поджав губы, хмуро смотрел с экрана. Тихо произнес:

   – Слава, ты понимаешь, что это самоубийство? Они сделают с тобой то же, что с Ваховским.

   Павлыш усмехнулся.

   – Почему же? Я оптимист, Глеб. Уверен, мы еще увидимся.

   Больше говорить было не о чем. Оставалось выключить передатчик и взглянуть, как стартует катер, увозя последнюю партию монтажников.

   А два часа спустя погас и желтый огонек на панели радиостанции. Павлыш и Гражина были в штабном боксе, когда это случилось.

   – Все, – вздохнул доктор. – Они улетели. «Магеллан» ушел в гиперпрыжок. В ближайшее время в штабной бокс можно и не заглядывать. Идем?

   Гражина кивнула. Поднялась, шагнула к двери шлюза. Обернулась.

   – Слава, почему ты остался? Только из-за того, что давал врачебную клятву?

   Павлыш помедлил. Улыбнулся.

   – А ты в самом деле забыла, когда и как мы познакомились первый раз? «Антей»?

   Женщина помедлила. Щеки ее начали наливаться румянцем смущения.

   – Конечно, я помню. Не хотела ворошить золу в давно погасшем костре. На «Антее» ты влюбился в меня с первого взгляда и сделал предложение. А я сбежала, как только представилась возможность. Решила, что ты слишком юный и несерьезный. А главное, что я еще молода, что впереди – вся жизнь. И в ней встретится много «слав павлышей».

   – Правильно. Я это понял тогда. Я сказал, что могу ждать хоть двадцать лет. Двадцать лет прошло. Я дождался.

   Все случилось на шестой день их робинзонады. Павлыш успел совершенно случайно. Сидел себе в медбоксе, работал с данными диагноста – он проводил обследование пациентки по три раза на день, чтобы не пропустить любые изменения в ее организме, если те вдруг начнутся, – глянул в окно. И увидел. Гражина шла от основания треугольника к его противоположной вершине. Быстро, уверенно, словно видела некую цель. Хоть ничего там, кроме пустой посадочной площадки и леса за ней, не было.

   Когда Павлыш выскочил наружу, она уже была на опушке. Как раз в том месте, где он встретил ее первый раз после… биотрансформации?

   – Постой! Ты куда?

   Гражина нехотя обернулась. Дождалась, пока Павлыш подбежит. Пообещала:

   – Я скоро вернусь. Подожди меня.

   – Вернешься? Ты далеко собралась?

   – Нет. Далеко идти не надо. Но… тебе не стоит смотреть на это. Судя по видеозаписи, зрелище будет неприятным.

   – Что?! Ты можешь объяснить, что ты затеяла?

   – Не могу, сама не понимаю. Наверное, те десять процентов нечеловеческого сейчас во мне говорят. Это вчера началось, я побоялась сразу признаться. Так старалась всем доказать, что человек, а сама… Это как предчувствие, потребность. Но ты не волнуйся, ничего страшного не случится, они обещают.

   – Кто обещает?