Искушение. Мой непокорный пленник

К Виру и Или-Тау тоже относился с заботой и доброжелательностью. Разве что Дилизию время от времени попадало. Причем, я не могу сказать, что они меж собой ругались. Наоборот, мне показалось, что у них весьма дружеские теплые отношения. Сама несколько раз наблюдала, как Дилизий обращался к арамерцу за советами, как они о чем-то болтали, посмеиваясь, как вместе выполняли работу по дому. И лишь когда паренек начинал откровенно хулиганить, Маркус превращался в строгого батю и не давал мальчишке спуску.

Но, оказывается, с чужими арамерец мог вести себя ой как грозно.

— Позвольте искупить нашу вину! Мы готовы на все, чтобы заслужить вашу милость, — суетились преступники.

Интересно, они ели хоть что-нибудь? Или Маркус весь день морил их голодом?

— Что скажете, госпожа? — при обращении ко мне тон арамерца вновь стал привычно-мягким.

Маркус наклонился и прошептал на ушко:

— Сделай вид, что они тебе не нужны.

Очередная манипуляция от брюнета. Хорошо, подыграю.

— Ну и зачем мне эти никчемные существа? — я изобразила недовольство. — И вот ради этого ты отвлек меня?

— Госпожа, если желаете, я тотчас отправлю их к Рамону. Только прикажите, — предложил арамерец.

Из клетки понеслись стенания и мольбы о пощаде.

— Я лишь подумал, — продолжал брюнет, — что возможно Вы захотите, чтобы они отработали свой долг? Их можно продать на рудники…

— Только не это! Умоляем! Пощадите!

— … Или в дом разврата, чтобы они ублажали пьяных матросов…

— Госпожа, умоляем!!!

— … Можно продать в амфитеатр. Конечно, не думаю, что они выдержат хоть один бой, но зато, Вы получите удовольствие, наблюдая как эти нечестивцы умирают прямо на арене пред Вашими очами.

Я с трудом сдерживала смех, глядя как брюнет нагоняет на страху на разбойников. Очевидно, решил перед тем, как продавать их Фогу, добиться максимальной покорности. Чтобы для них попасть в руки к толстяку казалось наивысшим благом.

— Я подумаю, что с ними делать. Посмотрю, как будут себя вести и приму решение: убить или сохранить им жизнь.

Надеюсь, что улыбка, которой я одарила троицу, была достаточно кровожадной. Судя по лицу Маркуса, он был доволен тем, как я сыграла свою роль.

— Ты что с ними сделал? — спросила у брюнета, когда мы поднялись на первый этаж, устроившись на лавочке в саду. — У меня, чтобы получить такое поведение от разбойников, ушло бы минимум дня четырех. А ты… когда успел? Ты ведь весь день отсутствовал.

Для меня действительно казалось удивительным, что арамерцу удалось настолько запугать трех крепких и весьма агрессивных мужчин.

— Всего лишь провел с утра небольшую экскурсию по вашей дисциплинарной комнате, госпожа, — брюнет выдал самую невинную улыбку.

И вот опять: он сам, без каких-либо просьб решил встать пораньше и заняться грабителями. Если бы не любил — стал бы так делать?

Одно дело сражаться с разбойниками, в целом это действительно можно оправдать тем, что парень — военный и для него бороться с противником — вполне привычное занятие. Но бегать по всему городу, договариваться с торговцами, заниматься бандитами. Стал бы он так поступать просто из желания помочь? Или это часть его философии — думать о других?

— Ты меня любишь? — вопрос был неожиданным даже для меня самой, не говоря о Маркусе.

Я не планировала задавать его так прямо и открыто, но слова сами вырвались наружу.

— В каком смысле? — арамерец взглянул на меня таким холодным и строгим взором, каким на любимых точно не смотрят.

Тут же вспомнилось как отстраненно Маркус обнял меня, когда я бросилась к нему на шею в порыве радости. Не робко, не смущенно, не обескураженно. А как будто вообще не испытывал ко мне никаких чувств и был вынужден терпеть объятия, не желая обидеть, притом, что самому ему они были без надобности.

Я уже была не рада, что решила завести этот разговор. Это все Дилизий с его дурацкими предположениями. Засадил мне в голову сомнения, вот они теперь и всплывают.

— Да в прямом, — отступать не имело смысла. — Дилизий сказал, что ты меня любишь.

— Забавная ты, Лиша, — усмехнулся арамерец, — Вместо намеков и догадок решила спросить прямо в люб.

Я с шумом вдохнула ночной воздух, смешанный с ароматами цветов. Маркус ни в какую не хотел говорить открыто и это настораживало. Но и я не собиралась так легко сдаваться.

— По-моему, ты что-то скрываешь.

— Просто не знаю, что сказать, чтобы не обидеть.

— То есть «нет»?

ГЛАВА 19

Почему-то мое предположение отозвалось болезненной дрожью в сердце. С чего вдруг, если я сама затеяла этот разговор лишь для того, чтобы понять, какие чувства испытывает Маркус в мой адрес? У меня не было влюбленности, и, уж тем более, я не искала взаимности. Просто хотела прояснить — любит или нет, чтобы лучше понимать, как стоит себя с ним вести.

Но вот теперь спросила и поняла, что меня крайне волнует ответ. И то, что он, похоже, будет отрицательным, меня обижает.