Искушения Господа нашего Иисуса Христа

50. Достойно примечания, что в обращении искусителя, по евангельской истории, Иисус именуется не ό υιός του θεού, как Он был наречен гласом с неба, а οίος του θεού. 'Ο υιός τού θεου — это исключительный, или по преимуществу (κατ’ εξοχήν) Сын Божий, а υίος του θεου указывает на многих сынов (πολλοί υίοί). В этом обстоятельстве открывается спасительное значение искушений Христа, как оно раскрыто в послании к Евр. Надлежало, пишет апостол Павел, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, Вождя спасения их совершил чрез страдания. Ибо и освящающий и освящаемые, все — от Единаго; поэтому Он не стыдится называть их братьями… А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оныя, дабы смертью лишить силы имеющаго державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти чрез всю жизнь были подвержены рабству. Ибо не ангелов восприемлет Он, но восприемлет семя Авраамово. Посему Он должен был во всем уподобиться братьям, чтобы быть милостивым, и верным первосвященником пред Богом, для умилостивления за грехи народа. Ибо как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь (II, 10–18). — В чем же заключается тайна того, что Богу, Отцу Небесному, для Которого все и от Которого все, надлежало, для приведения многих сынов в славу, т. е. для приведения людей в славу сынов Божиих, в славу богосыновства, к богосыновнему достоинству, совершить Вождя спасения людей, Иисуса Христа, Сына Божия, чрез страдания и искушения? Это тайна свободного послушания и самоуничижения воплотившегося Единородного Сына Божия и Его терпения в страданиях. Отеческое отношение Бога к человеку основывается на богоснисхождении. Бог именует и являет Себя Отцом человека не потому, чтобы человек был достоин. этого по своей природе или по своим делам, вообще обладал внешним достоинством, но по великой любви Божией, снисходящей к немощи человека и возвышающей его до внутреннего богосыновнего достоинства. Таким образом, последнее не находит соответствия во внешнем достоинстве человека, говоря иначе, богосыновнее достоинство не проявляется внешним образом, но обнаруживается в немощи человеческой природы и в ничтожестве человеческих дел. Немощь и ничтожество человека не только не препятствуют снисхождению Божию к человеку, но служат условием внутреннего богосыновнего достоинства человека. Бог дарует человеку богосыновнее достоинство потому, что он немощен. Это сокровенное дело богоснисхождения отмечается псалмопевцем. Бог из уст младенцев и грудных детей устрояет хвалу Себе. Но сравнению с величием небес человек не заслуживает того, чтобы Бог помнил и посещал его. Но Бог, немного умалив его пред ангелами, славою и честию увенчал его (пс. VIІІ). Так еврейский народ, в Ветхом Завете, был избран Божиим народом не за свое величие и могущество, не за свои достоинства и добродетели, но был избран божественною любовью в то время, когда был немощным и ничтожным. Тебя, было сказано еврейскому народу, избрал Господ, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле. Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов принял вас Господь и избрал вас; ибо вы малочисленнее всех народов; но потому, что любит вас Господь (Втор. VII, 6–8). Так и в Новом Завете Богу угодно было спасти верующих юродством проповеди . Он избрал немудрое міра, чтобы посрамить мудрых; и немощное міра избрал, чтобы посрамить сильное; и незнатное міра, и уничиженное, и ничего незначущее избрал; чтобы упразднить значущее (1 Кор. Ι,·21, 27–28). Что высоко у людей, то мерзость пред Богом (Лк. XVI; 15).· Сила Божия совершается в немощи (2 Кор. ΧΙΙ, 9). — Что же нужно для того, чтобы немощь и ничтожество человека послужили орудием проявления божественной славы, чтобы они заслужили снисхождение божественной любви? Для этого нужно, чтобы человек переносил немощи природы и страдания жизни с любовью к Богу, с верою в Его отеческий Промысл, с терпением и надеждою, с отречением от личного счастья и внешнего совершенства во имя божественной славы. Вера человека в свое богосыновство, сознание своего ничтожества и признание божественной любви, терпение и самоотречение служат другим условием того снисхождения божественной любви к человеку, по которому Бог дарует ему богосыновнее достоинство. Немощь и страдания от природы, свободная вера от человека — вот основания, на которых утверждается богосыновнее достоинство человека. Он должен сознать свое ничтожество и всякое свое достоинство относить к человеколюбию Божию. „Возблагодарим Бога, — пишет св. Иоанн Златоустый, — за все и будем признательны Тому, Кто столько облагодетельствовал нас. Это самая великая жертва, это совершенное приношение, это будет для нас источником дерзновения пред Богом, и вот как. Кто постоянно содержит в уме и верно сознает свое ничтожество, а с другой, стороны помышляет о безмерном и неизреченном человеколюбии Божием, как Он устрояет дела нации, взирая не на то, чего мы заслуживаем, но на свою благодать: тот смиряется, душою, сокрушается сердцем, укрощает всякую гордость и надмение, научается вести себя скромно, презирать славу настоящей жизни, посмевается всему видимому, мыслит о будущих благах, о жизни бессмертной и бесконечной“ [258]. Не взирая на свои уничижения и страдания, отрекаясь от земного счастья и внешнего совершенства, любя Бога и Божие, он должен верить в любовь Божию и в свое богосыновство, должен помышлять не о том, что человеческое (τα των αντρωπον), а о том, что Божие (τα του θεου), устремлять взор не на видимое, а на невидимое. Ес ли мы терпим наказание, то Бог поступает с нами, как с сынами (Евр. XII, 7). То угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо, — пишет другой апостол (1 Петр. II, 19).