Искусственное зло (СИ)

То, что нам, клеркам, специализирующимся на бухгалтерии, документах и прочих бумагах, поручили такую нетипичную для нас работу, меня совсем не удивило. Ведь мы работали на Арии — ещё недостроенной космической станции, и потому нас, сотрудников среднего звена, часто задействовали в различного рода ремонтных и строительных работах, в связи с выраженным дефицитом грубой рабочей силы. Но для приличия я всё-таки возмутился (разумеется, когда мы отошли от офиса на безопасное расстояние, и Ника не могла нас услышать):

— Я, между прочим, в маляры не нанимался! С какой радости нас погнали красить стены? Я не для этого экономический факультет заканчивал! Неужели они не могли поручить это задание тупоголовым необразованным рабочим?

— Значит, не могли, — вздохнул Крис, который тоже был явно не в восторге от предстоящего нам занятия. — Тупоголовых рабочих на Арии недобор, сам знаешь. А с рабами вообще катастрофа. Эти уроды Агенты освободили всех, кого только можно, а у нас из-за этого обязанностей прибавилось! Уж лучше бы рабы всё делали, как раньше.

— Согласен, — не знаю почему, но я испытал некое удовлетворение оттого, что есть вещи, по которым у нас с Крисом нет разногласий: постоянно ругаться через какое-то время надоедает.

Крис выдержал небольшую паузу, а затем выдал:

— Знаешь, Том, никогда не думал, что скажу тебе это, но… ты в чём-то прав.

— Какая неожиданность, — криво усмехнулся я. — И в чём же? В том, что ты законченный идиот?

— Я насчет Ники, — Крис решил не реагировать на провокацию с моей стороны, и я, признаться, был этому очень рад. Ведь, как я уже сказал ранее, ругаться мне надоело, а Криса я подколол машинально, не задумываясь.

— Что насчет Ники? — мне было сложно одновременно копаться в себе и поддерживать беседу.

— Да, тяжелый случай, — саркастично протянул Крис. — Боюсь, что вследствие травмы ты станешь умственно отсталым.

— Не боишься, а надеешься, — педантично поправил я, полностью переключаясь на общение. — Однако спешу огорчить, твои надежды безосновательны.

— Так я вот о чём. Ника действительно ведет себя странно, — за несколько лет мы настолько привыкли к взаимному оскорблению, что относились к нему, как к пустой трепотне и, когда было нужно, моментально прекращали словесную перепалку, забывая то, что наговорили друг другу. — Насколько я помню, никогда прежде такого не было, чтобы она появлялась у нас в офисе. А сегодня она пришла, да ещё с бытовым поручением, которое можно было просто вывести на электронный информационный стенд. Сдается мне, что за этим её визитом скрывается нечто большее, чего мы пока не видим.

— Наконец-то до тебя дошло, — презрительно фыркнул я. — Я тебе ещё утром об этом говорил. И у кого из нас развивается умственная отсталость?

— А ты, значит, такой умный? Тогда, может быть, сможешь объяснить поведение Ники? Теперь оно настораживает и меня. Всё это явно не к добру.

В это время мы дошли до рабочего объекта и тут же взялись за дело, не переставая обмениваться колкими язвительными фразочками.

Вторая половина суток прошла также скучно и однообразно, как и первая. Только в конце рабочего дня, когда мы закончили красить стены, и я снял с себя специальную накидку, защищавшую униформу от загрязнений, Крис, улучив удобный момент, незаметно подкрался сзади и мазнул меня по спине кисточкой. Я безо всяких особых чувств взял ведро с оставшейся краской и нахлобучил сослуживцу на голову — волосы и кожу лица рабочая накидка не закрывает.

Проделав эту нехитрую операцию, я поспешил выскочить за дверь. Крис попытался догнать меня, но, так как обзор ему закрывало металлическое ведро, врезался в стену и, не удержав равновесия, упал на пол.

Я, наблюдая из коридора эту эпичную картину, конечно же, рассмеялся, но как-то…неискренне. В действительности, я не испытал ни малейшего удовольствия, глядя на всё это. А засмеялся я потому что… знал, что в этой ситуации я должен именно смеяться.

Размышляя, я шагал в сторону жилых уровней, к нашей с Крисом комнате. Меня одолевали странные, непривычные мне чувства. Как бы мне хотелось разложить их по полочкам, упорядочить, как я проделываю это с документами, и понять, наконец, что же такое со мной творится, но я не мог. Мне казалось, что в моей голове бушует самый настоящий вихрь из различных ощущений, эмоций, мыслей, воспоминаний и образов, а я пытаюсь выловить из него самое важное, основное, что можно продумать и проанализировать.