Искусство эпохи Возрождения. Италия. XIV-XV века

Испокон веку художники признавали, что «живописи темперой не хватало некой мягкости и живости, которые, если бы только их удалось найти, придали бы больше изящества рисунку и бо́льшую красоту колориту и облегчили бы достижение большего единства в сочетании цветов». Однажды некий Иоанн из Брюгге (узнаёте Яна Ван Эйка?), занимавшийся алхимией и смешивавший разные масла для лаков, вскипятив льняное и ореховое масло с другими своими смесями, «получил лак, о котором давно мечтал и он, да, пожалуй, и все живописцы мира», «который, высохнув, не только не боялся вовсе воды, но и зажигал краски так ярко, что они блестели сами по себе без всякого лака, и еще более чудесным показалось ему то, что смешивались они бесконечно лучше темперы». Открытие это за пределы Фландрии не выходило, пока несколько торговавших там флорентийцев не послали неаполитанскому королю Альфонсо I картину, написанную маслом Иоанном, «которая красотой фигур и новоизобретенным колоритом королю весьма понравилась; и все живописцы, какие только были в том королевстве, собрались, чтобы взглянуть на нее, и все как один удостоили ее наивысших похвал», повествует Вазари, совсем уж сбиваясь на сказочный тон.

Как раз в это время некий Антонелло из Мессины, отменный живописец, отправившись по своим надобностям из Сицилии в Неаполь, услыхал о доске работы Иоанна из Брюгге. Он добился разрешения на нее взглянуть. Живость красок и цельность живописи произвели на него такое сильное впечатление, что, «отложив в сторону все другие дела и мысли, он отправился во Фландрию и, прибыв в Брюгге, близко подружился с означенным Иоанном и подарил ему много рисунков в итальянской манере и всяких других вещей. Поэтому, а также потому, что Антонелло был очень внимателен, а Иоанн уже стар, последний в конце концов согласился показать Антонелло, как он пишет маслом. Антонелло же не уехал из этих краев до тех пор, пока досконально не изучил тот способ живописи, о котором так мечтал. Недолгое время спустя Иоанн скончался (тут историки ловят мессера Джорджо на слове: Ян Ван Эйк умер в 1441 году, когда Антонелло да Мессина было лет десять. — А. С.), Антонелло же уехал из Фландрии, чтобы повидать свою родину и посвятить Италию в столь полезную, прекрасную и удобную тайну. Пробыв несколько месяцев в Мессине, он отправился в Венецию, где, будучи человеком весьма склонным к удовольствиям и весьма преданным Венере, решил поселиться навсегда и закончить свою жизнь там, где он нашел образ жизни, вполне соответствующий его вкусам. Приступив же к работе, он написал маслом тем способом, которому научился во Фландрии, много картин, рассеянных по домам дворян этого города, где благодаря новизне своего исполнения они стали очень высоко цениться»[616].

Нынче не принято верить этому рассказу. Считается, что для освоения нидерландской техники Антонелло вовсе не нужно было совершать далекое путешествие: в Неаполе, в доступном ему собрании Альфонсо I, имелись произведения Яна Ван Эйка, Петруса Кристуса, Рогира ван дер Вейдена. Но не надо забывать, что их техника была профессиональной тайной. Посмотрев их доски, можно было сколь угодно долго пробовать по-своему применять в живописи масло — к желанному результату это не приблизило бы ни на шаг. Чтобы точно воспроизводить их технические секреты — а на картинах Антонелло даже трещинки-кракелюры образовались со временем точно такие, как у нидерландцев[617], — надо было получить их из первых рук. Хотя в Италии смешанная техника с использованием масла давно была в ходу, все-таки живопись Ван Эйка оставалась отделена от бледных опытов итальянских экспериментаторов такой пропастью, что увидеть хотя бы одну нидерландскую доску было их заветной мечтой. Поэтому Антонелло да Мессина, в совершенстве освоивший технику Ван Эйка, с полным правом прославился как первооткрыватель техники масляной живописи в Италии, хотя учился он не у самого Яна, а скорее у его ученика Петруса Кристуса, в техническом отношении не уступавшего учителю.

В свое время Доменико Венециано и Пьеро делла Франческа, работая в смешанной технике с применением прозрачных лессировок, научились окутывать фигуры светоносным воздухом. Антонелло же расширил их завоевание в двух противоположных направлениях. С одной стороны, прохладный сумрак интерьера, приближенного к зрителю, стал у него таким же прозрачно-воздушным, какими у его предшественников могли быть только освещенные пространства. С другой — земная даль, уводящая взгляд к горизонту, наполнилась знойным маревом сицилийской сиесты. Его картины внушали состояния, знакомые любому человеку, когда в изнурительно жаркий день он ныряет в благодатную тень своей комнаты или, напротив, выходит из дому под палящие лучи. Оказалось, живопись способна вызывать ощущения температуры и с их помощью внушать зрителю определенное настроение. Окно в картинах Антонелло сделалось естественным источником света. Персонажи могли как бы невзначай оказаться на границе внутреннего и внешнего пространств, в прямых и отраженных потоках света.