Читаем Искусство и наука танцевально-двигательной терапии. Жизнь как танец полностью

На мой взгляд, исследования Макнейла подтверждают гипотезу о том, что работа, проделанная через тело и с телом – направленная на жесты и движения с использованием основных факторов пространства, времени, ритма, веса и т. д. (Laban, 1971) – достигает самой сути человеческого опыта. Танцевально-двигательная терапия включает параметры для наблюдения движения, которые обеспечивают его четкое и тонкое понимание. Благодаря этим методам стиль тела открывается психотерапевту, а также пациенту с разных ракурсов[48]. Кроме того, как показали открытия Макнейла, к телесному опыту больше нельзя подходить как к чисто телесному; работа через тело, с телом и в теле обязательно раскрывает дополнительные аспекты целостной личности как на внутрипсихическом, так и на межличностном уровне (McNeill, 2005, p. 35, 231). Танцевально-двигательная терапия, никогда не принимавшая дихотомию «тело – душа», может по праву считаться пионером концепции воплощенного в теле сознания.

Стиль и рефрейминг

Терапевтическое пространство является привилегированным. С одной стороны, его интимность защищена от внешних воздействий. Оно позволяет человеку работать в своем особом ритме, забывая о внешнем давлении. Это безопасное пространство со своими собственными внутренними правилами, которое, как и в лаборатории, позволяет экспериментировать с новыми, различными и порой опасными вещами. Важно отметить, что, это пространство-лаборатория является также, пространством живого опыта, в котором проживаются те же реальные и конкретные ситуации, которые возникают в повседневной жизни. Это делает возможным использование того опыта, что был получен в этом пространстве, в жизни, существующей за пределами данного пространства. Вопрос лишь в том, как это сделать.

Ключом к адекватному ответу на этот вопрос является признание решающего значения рефрейминга в терапевтическом процессе. Я рассматривала этот вопрос в другой работе (Dascal, Dascal, 2004). Здесь я приведу несколько кратких комментариев.

Давайте начнем с предположения о том, что все люди должны придерживаться какой-то системы убеждений, оправданно это или нет. Когда по тем или иным причинам вышеупомянутые системы вызывают проблемы, которые приводят к диссонансу (Smith, 1997, p. xiv – xv) и в конечном итоге к беспокойству, необходим некоторый люфт или гибкость для настройки или замены системы. Рефрейминг состоит именно в обеспечении средств для поиска, когда это необходимо, одной или нескольких альтернатив проблемной системы убеждений. Первый шаг заключается в попытке разобрать на части, распутать, растрясти ее укоренившийся характер. Одна из причин стойкости этих видов систем заключается в том, что наши убеждения не являются чисто внутренними психическими состояниями; они, скорее, отражают напрямую публичный имидж, который мы проецируем, наш характер, нашу репутацию, а также социальное давление. Кроме того, этот имидж включает то, что известно как образ себя и образ тела индивидуума – сущность, которая носит целостный и многоаспектный характер, то есть одновременно социально-психологическую конструкцию и физическую структуру[49]. Таким образом, в определенном смысле образ тела раскрывает динамическую и многомерную эволюцию стиля.

Рефрейминг и изменение устойчивых убеждений

Наши убеждения связаны как с нашей личностью, так и с идентичностью нашей группы. Таким образом, попытка изменить их может ощущаться как угроза, как сомнение в нашем чувстве принадлежности и самоопределения, как то, что подвергает опасности наше чувство контроля. Изменять убеждения сложно из-за так называемого эффекта фильтра, проявляющегося в избирательности доверия к авторитетности источников информации, в выборе видов признаваемых нами инноваций, паттернов критики и целого класса аргументов и действий, которые мы будем принимать в качестве возможных и разумных (см.: Dascal, Dascal, 2004). Однако, несмотря на эти трудности, не стоит пренебрегать самой возможностью отказаться от укоренившихся убеждений. Фрейд (1922, p. 83), как и другие авторы, подчеркивает важность готовности изменить убеждения или отказаться от тех, которые более не являются адекватными или ведущими к успеху: «Мы должны быть… готовы отказаться от пути, по которому мы следовали какое-то время, если он, как представляется, не приводит к положительному результату».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Песни, запрещенные в СССР
Песни, запрещенные в СССР

Книга Максима Кравчинского продолжает рассказ об исполнителях жанровой музыки. Предыдущая работа автора «Русская песня в изгнании», также вышедшая в издательстве ДЕКОМ, была посвящена судьбам артистов-эмигрантов.В новой книге М. Кравчинский повествует о людях, рискнувших в советских реалиях исполнять, сочинять и записывать на пленку произведения «неофициальной эстрады».Простые граждане страны Советов переписывали друг у друга кассеты с загадочными «одесситами» и «магаданцами», но знали подпольных исполнителей только по голосам, слагая из-за отсутствия какой бы то ни было информации невообразимые байки и легенды об их обладателях.«Интеллигенция поет блатные песни», — сказал поэт. Да что там! Члены ЦК КПСС услаждали свой слух запрещенными мелодиями на кремлевских банкетах, а московская элита собиралась послушать их на закрытых концертах.О том, как это было, и о драматичных судьбах «неизвестных» звезд рассказывает эта книга.Вы найдете информацию о том, когда в СССР появилось понятие «запрещенной музыки» и как относились к «каторжанским» песням и «рваному жанру» в царской России.Откроете для себя подлинные имена авторов «Мурки», «Бубличков», «Гоп со смыком», «Институтки» и многих других «народных» произведений.Узнаете, чем обернулось исполнение «одесских песен» перед товарищем Сталиным для Леонида Утесова, познакомитесь с трагической биографией «короля блатной песни» Аркадия Северного, чьим горячим поклонником был сам Л. И. Брежнев, а также с судьбами его коллег: легендарные «Братья Жемчужные», Александр Розенбаум, Андрей Никольский, Владимир Шандриков, Константин Беляев, Михаил Звездинский, Виктор Темнов и многие другие стали героями нового исследования.Особое место занимают рассказы о «Солженицыне в песне» — Александре Галиче и последних бунтарях советской эпохи — Александре Новикове и Никите Джигурде.Книга богато иллюстрирована уникальными фотоматериалами, большая часть из которых публикуется впервые.Первое издание книги было с исключительной теплотой встречено читателями и критикой, и разошлось за два месяца. Предлагаемое издание — второе, исправленное.К изданию прилагается подарочный диск с коллекционными записями.

Максим Эдуардович Кравчинский

Музыка