Искусство и наука танцевально-двигательной терапии. Жизнь как танец

Работа с эмоциональными и поведенческими расстройствами, в частности с невротическими проявлениями, поднимает ключевой вопрос относительно детерминизма: является ли органический уровень по генетическим или иным причинам определяющим для наблюдаемого расстройства? И если это так, то есть ли место для психотерапевтического вмешательства, которое работает на этом уровне? Здесь мы сталкиваемся еще с одной битвой в продолжительной войне между природой и воспитанием, выступающих как два противоположных полюса неизбежной дихотомии: физико-химико-биологических причинно-следственных связей, с одной стороны, и культурно-психическо-исторических причинно-следственных связей – с другой. Но действительно ли мы должны принять дихотомические условия этой оппозиции? Или, может быть, мы можем признать органическую основу этих психических и поведенческих расстройств, не обязательно наделяя ее монополией на причинно-следственные связи. Кроме того, таким образом мы могли бы признать роль, которую играют другие факторы – социальные, образовательные и психотерапевтические – в лечении этих заболеваний. С теоретической точки зрения этот более умеренный вариант позволит нам учитывать характер и воздействие различных факторов, которые в теории, как у Шапиро, составляют «стиль» индивидуума.

По словам Шапиро (Shapiro, 1965, p. 178), мы рождены с «исходной организационной конфигурацией», которая состоит из врожденных психологических навыков, [которые] накладывают некоторые формы организации, как бы мало они ни были дифференцированы изначально, на внутренние импульсы и внешние стимулы, а также в целом на всю психологическую напряженность. Если сказать точнее… такое внутреннее снаряжение изначально накладывает некоторые формы организации на субъективный опыт внутреннего напряжения и внешних раздражителей.

В этом смысле младенец является не просто пассивным агентом в отношении биологических влечений и внешних стимулов, которые формируют его, скорее «можно утверждать, что он существует психологически и его психология создает автономный фактор, определяющий его поведение» (Shapiro, 1965, p. 179).

Другими словами, по мнению Шапиро, отличающемуся от позиции сторонников бихевиоризма, мы оснащены внутренним активным компонентом, который с самого начала формирует нашу психическую жизнь или «субъективный опыт» и его структуры, хотя и в элементарной форме. Именно в индивидуальных вариациях этих врожденных психологических навыков Шапиро определяет «начало психологического стиля» каждого человека. Он добавляет, однако, что эти элементарные и диффузные начала обогащаются, дифференцируются и определяются как по форме, так и по содержанию через взросление и взаимодействие с внешним миром, что в конечном итоге приводит к кристаллизации «очень дифференцированных стилей взрослого» (p. 180).

Изначально младенец плачет не потому, что хочет позвать мать, и не потому, что ожидает удовлетворения своих потребностей, и даже не потому, что ему что-то нужно, но, как нам кажется, лишь потому, что ощущает дискомфорт. Мать реагирует, и ребенок получает удовлетворение. В подобные мгновения первоначально диффузное напряжение преобразуется в более направленное напряжение, в ощущение потребности, которая в конечном итоге направляется исключительно на мать. Наряду с этой направленностью появляется предчувствие удовлетворения, возможно, ощущение ожидания и доверия, благодаря которым становится проще переносить отсрочку удовлетворения (Shapiro, 1965, p. 183).

Кроме того, «напряжение находит внешний объект, и постепенно младенец начинает не только предчувствовать или ожидать удовлетворения, но также ощущать напряжение более направленным образом и в конечном итоге учится призывать мать плачем» (Shapiro, 1965, p. 188–189).

Таким образом, там, где было диффузное напряжение, появляется конкретное напряжение и новый способ организации: напряжение преобразуется в намерение; одно заменяется другим.

Этот процесс не только приводит к более сложным и более насыщенным ментальным операциям, но и к более высокому уровню дифференциации стиля, следовательно, и к снижению, но не исчезновению влияния, приписываемого врожденному (внутреннему) компоненту в этой структуре. Следует осторожно относиться к позиции Шапиро, сформулированной относительно факторов природы/воспитания и их тонких отношений: «Чем конкретнее функция стиля, тем меньше врожденная ответственность за нее. Однако, с другой стороны, вполне вероятно, что исключительно общие тенденции стиля имеют большую врожденную детерминацию» (1965, p. 180).

Таким образом, психический стиль человека – это точка пересечения факторов рождения и взросления с влиянием широкого спектра элементов окружающей среды – физических, социальных и культурных, которые «составляют климат, в котором развиваются врожденные возможности» (Shapiro, 1965, p. 196).