«Искусство и сама жизнь»: Избранные письма

Цвет играет громадную роль в красоте здешних женщин – не хочу сказать, что их формы некрасивы, но местное очарование заключено не в этом. Скорее в общих очертаниях красочных местных нарядов, хорошо сидящих, и в оттенках, а не в формах плоти. Но мне будет непросто передать это так, как я начинаю это чувствовать. В чем я уверен, однако, так это в том, что, оставаясь здесь, я буду делать успехи. А для создания истинно южной картины недостаточно умения. Лишь от долгого созерцания ты обретаешь зрелость и начинаешь глубже понимать все.

Покидая Париж, я не думал, что найду такими правдивыми Монтичелли и Делакруа. Только сейчас, многие месяцы спустя, я начинаю понимать, что они ничего не выдумывали. Полагаю, в следующем году ты вновь увидишь те же мотивы – сады, жатву, но в других цветах, а главное, в ином исполнении. Так оно и будет: постоянные изменения и вариации. Я чувствую, что не должен спешить в своей работе. В общем, что выйдет, если воплотить в жизнь старое изречение: «Учись с десяток лет, а после этого выполни несколько фигур»? Между тем Монтичелли именно так и поступил. Считайте сотни его картин всего лишь этюдами.

И однако, такие фигуры, как желтая женщина, женщина с зонтиком, небольшое полотно, которое есть у тебя, влюбленные, которые были у Рейда, – все они вполне закончены, и, если говорить о рисунке, ими можно только восхищаться. В них Монтичелли приходит к богатому, великолепному рисунку, как Домье и Делакруа. И конечно, покупка картин Монтичелли по нынешним ценам станет отличной сделкой. Наступит день, когда его прекрасно прорисованные фигуры будут цениться как образцы великого искусства.

Полагаю, город Арль в прошлом намного больше славился красотой своих женщин и их нарядов. Теперь же все выглядит жалким и поблекшим, поскольку уходит выразительность.

Но если смотреть на них долго, прозреваешь былое очарование.

Вот почему я понимаю, что ничего не теряю, оставаясь на месте и довольствуясь созерцанием того, как течет жизнь, – так паук посреди своей паутины поджидает мух.

Я не способен ничего ускорить и теперь, устроившись, могу пользоваться каждым хорошим днем, каждой возможностью, чтобы время от времени схватить настоящую картину.

Миллье удачлив, у него столько арлезианок, сколько он пожелает, но ведь он не умеет их писать, а будь он художником, их у него не было бы. Сейчас я должен не спеша ждать своего часа.

Еще я прочел статью о Вагнере «Любовь в музыке» – по-моему, того же автора, что написал книгу о Вагнере. Как нам необходимо то же самое в живописи!

В книге «Моя вера» Толстой, похоже, утверждает, что, чем бы ни обернулась насильственная революция, внутри народа совершится также глубинная, скрытая революция, из которой родится новая вера или, скорее, нечто новое, неназываемое, но так же, как некогда христианство, способное принести утешение, сделать жизнь терпимой. Мне кажется, это очень любопытная книга. Мы устанем от цинизма, скептицизма, насмешек и захотим жить музыкальнее. Как это случится и что мы найдем? Было бы любопытно, если бы мы могли предсказать это, но еще лучше предчувствовать, как все будет, вместо того чтобы видеть в будущем одни несчастья, которые все равно обрушатся на современный мир, на цивилизацию – через революцию, войну или банкротство прогнивших государств.

Изучая японское искусство, видишь человека, несомненно мудрого, философски настроенного, толкового, посвящающего время чему? – изучению расстояния от Земли до Луны? – нет; изучению политики Бисмарка? – нет; он изучает одну-единственную травинку.

Но от этой травинки он переходит к изображению всех растений, а затем времен года, очертаний пейзажа и, наконец, животных и человеческих фигур. Так он проводит свою жизнь – а жизнь слишком коротка, чтобы сделать все.

Подумать только, разве это не подлинная вера – то, чему нас учат японцы, такие бесхитростные, живущие среди природы, словно цветы?

Мне кажется, тот, кто изучает японское искусство, непременно делается гораздо веселее и счастливее, и это заставляет нас вернуться к природе, невзирая на наше образование и наш труд в мире условностей.