Читаем Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры полностью

С. 232. ...Компетентный читатель припомнит противопоставление внешней и внутренней формы в Поэтике Шерера, но сам же и заметит, что оно ни в какой связи с моим применением термина не находится (Scherer W. Poetik. В., 1888. S. 226ff.). - Шерер (см. прим. к с. 48) пишет: «Der Begrifif ist zuerst von W. von Humboldt fur die Sprache gepragt. Man kann die Dinge nicht benennen, wenn man ihr Wesen zu erschopfen versucht; man muO sich also entscheiden, welch eine charakteristische Eigenschaft man an dem zu benennenden Gegenstand auswahlen will. Verschiedene Auffassiingen sind moglich, aus ihnen mufl Eine ziemlich willkurlich herausgegriffen werden: der Wolf ist ffir die Arier der ZerreiOer; er konnte aber auch der Faber benannt sein oder nach dem Glanz der Augen - was nun am meisten auffallt. Diese bestimmte Auffassung ist die innere Form. Naturlich braucht nicht blofl eine Eigenschaft gewahlt zu werden; moglich sind auch Combinationen, ja zu genauerer Charakteritik sind zwei Worte in Composition bequemen so heiflt der Mantel bei Philipp von Zesen "Windfang". Ich ubertrage diesen Begriff der inneren Form auf die Dichtkunst, indem ich auch hier die "innere Form" als charakteristische Auflassung verstehe. Man kann nicht darstellen ohne auszuwahlen, wenigstens nicht poetisch darstellen». — Это понятие было введено В. фон Гумбольдтом применительно к языку. Нельзя называть вещи, пытаясь исчерпать их сущность. Нужно принять решение относительно того, какую характерную особенность хотят исследовать в качестве предмета. Здесь возможны различные концепции. Из них должна быть относительно произвольным образом выделена одна. Волк для арийца это хищник (ZerreiOer), но его можно было бы назвать и иначе (Faber), сообразуясь с блеском в глазах


кому что больше нравится. Выбранная таким образом концепция является внутренней формой. Конечно, не следует извлекать только одно свойство, возможны комбинации, для более точной характеристики два слова в соединении даже удобнее: так Филипп фон Цезен называет пальто «ветровка». Я переношу это понятие внутренней формы на искусство поэзии, поскольку я также и здесь понимаю «внутреннюю форму» как характерологическую концепцию. Невозможно излагать, не выбирая; во всяком случае излагать поэтически (нем.).

С. 233. ...На основании таких наблюдений Марти построил свое оп-ределение «внутренней формы». - Анализ внутренней формы у А. Марти Шпет осуществил в не опубликованной при жизни монографии «Язык и смысл». См.: Шпет Г.Г. Мысль и слово. Избранные труды. М., 2005. С. 637-638. - Марти (Marty) Антон (1847-1914) - немецко-швейцарский философ, представитель философии языка. На формирование его философских взглядов большое влияние оказали идеи Ф. Брентано. Основные работы: «О происхождении языка» (Ober der Urspmng der Sprache, 1875), «Исследования в области всеобщей грамматики и философии языка» (Untersuchungen zur Grundlegung der allgemeinen Grammatik und Sprachphilosophie, 1908) и др.

С. 234. ...Id, cui existentiam поп repugnare sumimus, utut revera eidem repugneu ens fictum appellatur. - То, чему, как мы утверждаем, не противоречит существование, как бы на самом деле ни противоречило, называется вымышленным сущим (лат.).

С. 235—236. ...Любуйся ими и молчи! ... Питайся ими и молчи! ... Внимай их пенью и молчи - Шпет цитирует стихотворение Ф.И. Тютчева «Silentjum» по изданию: Тютчев Ф.И. Весна // Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений. СПб.: «Издание товарищества А.Ф. Маркса». С. 92.

Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои -Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне Безмолвно, как звезды в ночи, -Любуйся ими - и молчи

Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи, -Питайся ими - и молчи.


Лишь жить в себе самом умей -Есть целый мир в душе твоей Таинственно-волшебных дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи, — Внимай их пенью - и молчи!..

С. 236. ...Среди громов, среди огней, / Среди клокочущих зыбей, / В стихийном, пламенном раздоре, / Она с небес слетает к нам — / Небесная — к земным сынам, / С лазурной ясностью во взоре... — Шпет цитирует стихотворение Ф.И. Тютчева «Поэзия» по изданию: Тютчев Ф.И. Весна // Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений. СПб.: «Издание товарищества А.Ф. Маркса». С. 129.

Перейти на страницу:

Все книги серии Российские Пропилеи

Санскрит во льдах, или возвращение из Офира
Санскрит во льдах, или возвращение из Офира

В качестве литературного жанра утопия существует едва ли не столько же, сколько сама история. Поэтому, оставаясь специфическим жанром художественного творчества, она вместе с тем выражает устойчивые представления сознания.В книге литературная утопия рассматривается как явление отечественной беллетристики. Художественная топология позволяет проникнуть в те слои представления человека о мире, которые непроницаемы для иных аналитических средств. Основной предмет анализа — изображение русской литературой несуществующего места, уто — поса, проблема бытия рассматривается словно «с изнанки». Автор исследует некоторые черты национального воображения, сопоставляя их с аналогичными чертами западноевропейских и восточных (например, арабских, китайских) утопий.

Валерий Ильич Мильдон

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов

В книге В. К. Кантора, писателя, философа, историка русской мысли, профессора НИУ — ВШЭ, исследуются проблемы, поднимавшиеся в русской мысли в середине XIX века, когда в сущности шло опробование и анализ собственного культурного материала (история и литература), который и послужил фундаментом русского философствования. Рассмотренная в деятельности своих лучших представителей на протяжении почти столетия (1860–1930–е годы), русская философия изображена в работе как явление высшего порядка, относящаяся к вершинным достижениям человеческого духа.Автор показывает, как даже в изгнании русские мыслители сохранили свое интеллектуальное и человеческое достоинство в противостоянии всем видам принуждения, сберегли смысл своих интеллектуальных открытий.Книга Владимира Кантора является едва ли не первой попыткой отрефлектировать, как происходило становление философского самосознания в России.

Владимир Карлович Кантор

Культурология / Философия / Образование и наука

Похожие книги