Искусство на повестке дня. Рождение русской культуры из духа газетных споров

В ряде книг, предназначенных для широкой публики, например, слово старина использовалось в названии, чтобы соединить чувство национальной гордости с давней традицией. В книге В. Д. Сиповского «Родная старина: отечественная история в рассказах и картинах» (1885–1888) описывается отдаленная история периода между IX и XVII веками[629]. Среди художественных произведений к теме местной истории под рубрикой старина обращается «Пошехонская старина» Салтыкова-Щедрина, первоначально публиковавшаяся по частям в 1887–1889 годах в «Вестнике Европы». После успеха в московском Малом театре в 1871 году популярностью в печати пользовалась драма Аверкиева «Каширская старина»: для современников эта пьеса была классикой и даже клише, поскольку публика была знакома с ней[630]. В 1887 году в суворинской серии «Дешевая библиотека» была переиздана «Семейная старина» Г. П. Данилевского, что говорит о ее популярности [Данилевский 1887][631].

Несколько исторически ориентированных журналов, в том числе ежемесячная «Русская старина» (1870–1918), пополнили растущую коллекцию текстов и изображений из национального прошлого. В среднем ежегодно печаталось 5000 копий, а число подписчиков колебалось от 3500 до 6000. Основное внимание в журнале уделялось сравнительно недавней истории имперского периода, но его общая направленность помогала увязать историю Российской империи с настроениями, распространенными в современном обществе. Далекое прошлое было обыграно в оформлении журнала, разработанном Солнцевым, который на протяжении 30 лет сотрудничал с издателем М. И. Семевским и внес свой вклад в узнаваемый стиль издания. Исторические документы, представленные в «Русской старине», способствовали популяризации идей и образов из русского прошлого[632].

В 1875 году было учреждено еще одно периодическое издание, посвященное русской истории, – иллюстрированный ежемесячный сборник «Древняя и новая Россия». Среди прочих на этой площадке публиковали свои статьи известные историки Забелин, Бестужев-Рюмин, Костомаров и Д. И. Иловайский[633]. Связанная с тысячелетием государства риторика журнала подчеркивала непрерывность русской культурной традиции, представленной на титульном листе как место встречи древности и современности (в лице Петра Великого) на фоне памятника «Тысячелетие России». Новый журнал был призван обеспечить широкую публику общепонятной и достоверной информацией по истории, географии и этнографии России. Обложка журнала была выполнена в русском стиле: на его страницах можно было найти гравюры с изображением предметов старины, таких как шлем князя Ярослава, скопированный из «Древностей» Солнцева и воспроизведенный в первом выпуске[634]. Иллюстрации, помещенные рядом со статьями, написанными «просто, ясно и понятно для всех», усиливали представление о том, что древнерусские памятники, здания и предметы искусства могут служить действенным средством для воспитания патриотизма[635].

В других изданиях, как специализированных, так и широкого профиля, публиковались материалы на темы, связанные с русской стариной. Журнал «Живая старина» (1890–1916) способствовал научному интересу к фольклору и этническим культурам и языкам коренных народов на территории Российской империи[636]. В «Русском архиве» (1863–1917) публиковались дневники, официальные документы, письма и воспоминания с акцентом на истории XVIII и XIX веков. Журнал «Зодчий» (1872–1917) и посвященный дизайну журнал «Мотивы русской архитектуры» представляли новые проекты деревянных зданий, интерьеров и мебели в русском стиле[637]. Опубликовано было гораздо больше проектов, чем было осуществлено в реальности.

Все эти журналы имели явную цель популяризации русской истории, в том числе древних памятников искусства и архитектуры. Превосходные публикации, напечатанные на дорогой бумаге, производили благоприятный эффект, хотя их тиражи, обычно колебавшиеся между 1000 и 3000 экземпляров, никогда не могли конкурировать с массовой прессой. Разнообразные статьи в ежедневных изданиях, в свою очередь, способствовали публичному дискурсу о русской культуре и традициях, укрепляя впечатление, что старина, прежде хранившаяся в материальной форме только в избранных музеях и кустарных мастерских, отныне доступна всем. К концу столетия русская старина была повсюду. Колебания в значении часто затмевались всеобъемлющим ощущением, что Россия обладает древней, непрерывной, самобытной культурой.

Возрождение традиции в Абрамцеве, Талашкине и за их пределами