Искусство нарушать правила

Шутливо прищурившись, она повторила шлепок, радуясь прикосновению к его мускулистому предплечью. Прежде чем она успела что-то сообразить, он обвил ее за талию и привлек к себе. Потом принялся осторожно подталкивать ее назад до тех пор, пока она не прислонилась спиной к стене. Идущий от него жар проникал в самые отдаленные уголки ее тела.

— Все равно что вернуться на школьный двор, — запинаясь, выговорила она. Язык с трудом ворочался; губы словно одеревенели.

Он придвинулся ближе, и у нее закружилась голова.

— Вы в школе любили играть в салки с поцелуями? — прошептал он, опуская голову и глядя на нее в упор.

— Конечно, — хрипло ответила она, загипнотизированная его взглядом.

— И вы, наверное, всегда первая предлагали сыграть?

Джесс воинственно вскинула голову, стараясь успокоиться. На этот раз она не отведет взгляда! Он дразнит ее, старается завести, чтобы она призналась, что он оказывает на нее сильное действие. Но он не победит; она ему не позволит!

Он придвинулся почти вплотную, и она снова уловила аромат его цитрусового лосьона. Очень зря — она не так опытна в подобных играх, как он. Джесс даже закрыла глаза, потому что от острого желания у нее подкашивались ноги.

— Кому-то нужно держать себя в руках, — тихо сказал он.

Она изумленно посмотрела в его бездонные глаза и еле слышно прошептала:

— Тут я вас переиграла.

Он улыбнулся, и от его улыбки все ее тело заныло от желания. Он по-прежнему прижимал ее к себе; она слышала, как бьется его сердце. Или она слышала биение собственного сердца? Постепенно вибрация переместилась в низ живота.

Глубоко вздохнув, она чуть извернулась, и ему пришлось выпустить ее.

— Ну что, пошли?

В его глазах мелькнуло удивление — и что-то еще. Разочарование?

— Пошли, если хотите, — буркнул он. — Только схожу на кухню за припасами.

Через несколько секунд он вернулся с корзиной и свернутым пледом.

Джесс приказала себе не слишком забываться, хотя обстановка и будет крайне романтичной. Скорее всего, Ксандер ходил на пикник миллион раз с миллионом других женщин.

Он с улыбкой обернулся к ней:

— Ну, в путь!

Она кивнула. Из внутреннего дворика они вышли на лужайку. Тропинка вела в бухту.

Они шагали молча. Джесс наслаждалась приглушенным вечерним светом. Ксандер нес корзину с припасами. В напоенном ароматами воздухе угадывалось приближение грозы. Скоро пойдет дождь, и немного посвежеет.

Они шагали по теплому песку. Ксандер направлялся в дальний конец бухты. Наконец он остановился почти у самой кромки воды, откуда открывался живописный вид на противоположный берег озера, мерцающего и переливающегося в лучах заката.

— Надеюсь, мы не попадем под дождь, — заметила Джесс, глядя на зловещие тучи, надвигающиеся издали.

— Пока нам ничто не грозит, — ответил Ксандер, ставя на песок корзину и расстилая толстый плед. Затем он жестом пригласил Джесс садиться.

Она устроилась поудобнее — расправив юбку, стараясь прикрыть колени, — он опустился рядом с ней, так близко, что она снова почувствовала идущий от него жар. Достав картонные коробки с закусками, салатом, оливками и массой других местных деликатесов, он аккуратно расставил все на пледе и протянул ей тарелку.

— Угощайтесь, — предложил он, указывая на вкусности.

Пока Джесс выбирала, он достал из корзины две керосиновые лампы и зажег их каминной спичкой. Вокруг них затеплился мягкий, приглушенный свет. Джесс заподозрила, что он нарочно создает романтическую обстановку. От всего этого ей стало не по себе; она с трудом могла проглотить хоть кусочек. Ксандер ничего не говорил; наверное, решил, что после ее вчерашнего признания разговоры о еде под запретом. Очень мило… и заботливо с его стороны. Джесс невольно почувствовала признательность.

— Знаете, а вы совсем не такой, как я ожидала.

— Правда? — Он насмешливо улыбнулся.

— Вас изображают грубым, невоспитанным хулиганом, смутьяном, типичным «плохим парнем», но мне кажется, мои коллеги вас недооценивают…

Он притворился, будто обиделся:

— Не говорите так. Мне очень нравится моя репутация «плохого парня» и возмутителя спокойствия!

Джесс рассмеялась.

— Из-за чего вы так бушевали в юности? — небрежно спросила она, затаив дыхание.

Интересно, доверяет ли ей Ксандер настолько, что расскажет что-нибудь о себе? Его красивые глаза, когда он на нее посмотрел, снова показались ей бездонными; он как будто жадно искал в ее лице признаки… чего? Обмана? Сердце гулко забилось в груди. Что же он ответит? Ей нужна интересная предыстория, чтобы статья заблистала. Нет, возражал внутренний голос, дело не в статье. Ей самой хочется побольше о нем узнать. Она хотела думать о нем лучше, потому что, несмотря на высокомерие — которое, как она подозревала, служило защитным механизмом, — он ей в самом деле понравился. И не только потому, что он такой красавец, но и потому, что она догадывалась: в нем скрыто гораздо больше, чем он позволяет видеть окружающим.

Должно быть, оптимизм в нем одержал верх, потому что он наклонился вперед, посмотрел ей в глаза и спросил:

— А как по-вашему?

Возбуждение мало-помалу овладевало ею; она поняла: вот оно — он допускает ее к себе.