Искусство проклинать

Года три назад ко мне привязался залётный качок Миша Пенкин по прозвищу Пенёк. До сих пор ума не приложу, что он во мне нашёл и что ему от меня было нужно. Он пас меня целых два месяца, измозолив глаза всем в Бытсервисе и губернаторском. Провожал от двери до двери и по несколько часов топтался в ожидании. Говорить он, по-моему, умел с большим трудом и наше общение заключалось в двух-трёх фразах в день. Я ничего не смогла ему растолковать, и только регулярно отклоняла его предложения: в ресторан, к морю, в бассейн и так далее.

У нас в городе очень редки столкновения бандитских группировок - всё решается путём мирных переговоров, или заурядным частным мордобоем. Поэтому совладать с Пеньком, настоящим отморозком, никто не умел. Он слушал всё, что ему говорили, заявлял, что 'баба эта его' и посылал всех моих немногочисленных защитников. Я перестала выходить куда-либо кроме работы, и вообще уже собиралась покинуть город на неопределённое время, как однажды он явился в салон и заявил:

- Всё, отмазали. Собирай манатки. Едем. В Новосибирск.

Витька попытался протестовать. Пенёк невозмутимо, походя, и откинув в карманчик Ашота, достал пистолет и прострелил ему ногу, а потом схватил меня за плечо и потащил через площадь домой 'собираться'.

Я уже прощалась с жизнью, Ашот с Витькой названивали по телефону в поисках оружия, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не Маго. Меня он почти не знал, но зато очень хорошо знал Пенька, надоевшего всем 'крутым' в городе. Ему показалась очень странной наша парочка, переходящая дорогу прямо перед носом его тойоты. По счастью, с Маго были его боевики, которые вложили Пеньку ума, и, между прочим - с большим трудом. Я бы с ним просто не справилась, хотя, конечно, собиралась попытаться.

Потом мы вместе повезли всех пострадавших к Доку - Данилову Олегу Кирилычу, дежурному хирургу Скорой помощи. У меня появился новый друг, Маго, а у Изумруда, с его подачи, хорошая надёжная 'крыша'. История с Доком произошла после, а тогда он просто запомнил меня как 'царственно-невозмутимую' особу, стоящую двух огнестрельных ранений (не считая Витькиной ноги), нескольких сломанных костей и пробитой головы (Пеньковой).

Мы с Витькой повеселились над нашими воспоминаниями, пока детсад миновал перекрёсток и немного опоздали к началу рабочего дня.

Встречали меня так, как будто я полгода провела в коме. Сверху из парикмахерской и косметического кабинета вышли все, и больше половины - из ателье. Даже сапожники дружно постучали в мою честь молотками об стол, когда дядя Вася поприветствовал меня в раскрытую дверь своих владений. Наши были тронуты даже больше чем я, и, когда мы остались у себя в салоне, Лев Борисыч сказал несколько комплиментов в адрес героини, не посрамившей чести порядочных женщин в суровых условиях злачного места.

Когда все отвеселились, я предъявила свою работу. Лев Борисыч взял крест к себе на стол и долго сидел над ним, не говоря ни слова. Витька с Ашотом подошли ближе, а за ними и Маринка, не глядя в мою сторону. Лев Борисыч молчал. Витька кашлянул, переступил с ноги на ногу. Я заволновалась.

- Мне нечего тебе сказать, девочка... кроме одного слова: удивительно. У-ди-ви-тель-но! - произнёс, наконец, 'сам': Удивительно! Бесподобно!

Ашот расцвёл своей замечательной улыбкой, а Витька бережно приподнял меня над полом и сделал вид, что подкидывает вверх. Маринка молчала, закусив губу. Я поняла, что не могу радоваться. Работа-работой, а крест - моя лебединая песня на сегодняшний день, но спокойствие атмосферы в салоне под большой угрозой. До сих пор всё было в пределах нормы.

Что теперь? Два не поладивших между собой мужчины могут притерпеться или разойтись как в море корабли. Две женщины, одна из которых считает другую соперницей, способны надолго отравить не только свою жизнь.

Дана я встретила сдержанно и благожелательно. Но он, кажется, носом чует любые неприятности, поэтому восторгался и благодарил очень умеренно. В Курятник Маринка с нами не поехала, и мы распили шампанское без неё. Васо организовал целое представление по случаю моего обретённого вновь здоровья. Алик заливался соловьём, еда была даже вкусней обычного, а она здесь и так лучшая в городе. Я очень постаралась быть весёлой, Дан тоже. Мы посидели до восьми и уже уходили, когда Дан вдруг весь подобрался и перешёл на вкрадчивый скользящий шаг, оттирая меня от одной из кабинок. Из-за бамбуковой занавеси вышел Вилов и поклонился мне со слащавой улыбочкой.

- Здравствуйте, Тина! Вы уже уходите? Не хотел мешать вашему веселью...Но не смог не выразить своего почтения. Слышал, что у вас было неприятное приключение, очень сожалею... очень! Позвольте вам представить...

Он откинул бамбук, предлагая зайти. Дан слегка придержал меня плечом, но я и сама не спешила, раскланявшись прямо с балкона.

- Моя жена, Аста, - любезная улыбка рыхлой массивной шатенки, по виду, лет на двадцать старше самого 'Хореньки'.

- Мара, свояченица, - красивая жгучая брюнетка с узкими плечами и бледным, истощённым, сильно раскрашенным лицом.