Искусство с 1989 года

Несмотря на то что каждое произведение искусства является хронометром — тщательно спроектированной вещицей, которая помогает нам измерять жизненную дистанцию со времени его первого появления в нашем воображении, — с начала 1990-х годов (когда философ Фрэнсис Фукуяма вызывающе заявил, что цивилизация достигла «конца истории») появилась целая группа примечательных творений, которые заставили зрителя задуматься о каждой крупинке в потоке частиц песочных часов существования. Уроженец Японии, художник-затворник Он Кавара, который умер в июне 2014 года в возрасте восьмидесяти одного года, является, пожалуй, самым загадочным среди современных хронологов. На протяжении 1990-х годов и первых двух десятилетий нового тысячелетия у него не убавилось решимости создавать каждый божий день картину, на монохромном фоне которой изображена лишь актуальная дата. Этот ритуал стал для существования Кавары столь же необходимым, как сон или дыхание, будто бы возврат к полуночи стрелок каждых часов в мире зависел от его покорного поминовения истекающего дня и передачи того на хранение в музей жизни. Постепенное накопление изображенных дней Кавары, прочно вписавшихся в современное сознание, стало настолько легендарным, что уже трудно представить себе возникновение каких-либо других исключительных художественных хронометров этого периода вне сферы его мощного влияния.

106. Он Кавара

28 сентября 68. 1968. Серия «Сегодня». 1966–2013. Холст, акрил

Виртуозная работа швейцарско-американского художника Кристиана Марклея «Часы» (2010) |107 |, также является продуктом компульсивного ремесленничества. Беспрецедентный подвиг цифрового монтажа, «Часы» представляют собой двадцатичетырехчасовой видеоколлаж, составленный из тысяч эпизодов голливудского и независимого кино, в которых присутствуют указания на время дня или ночи. Тщательнейшим образом синхронизированный, чтобы показанное на пленке время совпадало с часом, минутой и секундой реального времени, хронометр Марклея, потребовавший для своего создания годов утомительного ручного труда, — это циклический «квилт» из кинематографического злодейства и героизма, романтики и отчаяния, драмы и радости. И только жесткая логика незыблемого порядка времени наделяет смыслом, казалось бы, случайный калейдоскоп несвязанных сюжетных линий и жизней, которые наматываются на бобину, клип за клипом, снова и снова через параллельную вечность «Часов».

107. Кристиан Марклей

Часы. 2010. Одноканальное видео со стереозвуком. 24 часа. Циклическое воспроизведение

108. Даррен Алмонд

Время. 2008. Цифровые настенные часы, пластик, электромеханика, сталь, винил, система компьютеризированного электронного контроля, комплектующие детали

Иммерсивное кружение фильма Марклея резко контрастирует с монолитной стеной британского художника Даррена Алмонда «Время» (2008) |108 |. Для произведения Алмонда шестьсот электронных часов были выстроены в тикающую баррикаду непрестанно мигающих цифр. Ступор бессонницы, когда глазеешь на часы, будучи не в силах остановить ход секунд, вдруг превратился в оживший кошмар: перед зрителями выросло непреодолимое гиперболизированное зрелище того, как собственная жизнь убывает с каждым тиканьем. Увеличивая ощущение часовой дезориентации, которую может вызвать одержимость временем, следующее произведение Алмонда, «Идеальное время» (2012), включает в себя еще один временный фасад, только на сей раз меняющиеся панели, отражающие время, были перепутаны, так что верхняя половина каждого числа (часа или минуты) не соответствовала нижней половине, создавая совершенно абсурдный и невнятный инструмент, единственной надежной функцией которого является прекращение эсхатологического страха.

109. Люси Маккензи

Ольга Корбут. 1998. Холст, масло

Возможность разбить время на мерцающие составные единицы завораживала художников с тех пор, как сто лет тому назад стал сенсацией футуристский шедевр Марселя Дюшана 1912 года «Обнаженная, спускающаяся по лестнице, № 2». Дюшановское расщепление движения по всему пространству холста снова возникает в парящем оммаже этой влиятельной картине — посвящении белорусской гимнастке Ольге Корбут, прозванной Минским Воробьем, которое создала шотландская художница Люси Маккензи |109 |. Она растягивает в сегментированном размытии синкопированных миллисекунд воздушный прыжок миниатюрной спортсменки, чье выступление в 1972 году на летних Олимпийский играх очаровало зрителей обеих стран — участниц холодной войны. Притягательная грация Корбут, нашинкованная Маккензи в застывшие фрагменты, выстроенные разделенными полосками, пронзительно обрушивает любые ключевые аллюзии на современную культурную историю, предлагая бесконечную петлю жизни и ее изображения.

110. Джед Куинн

Падение. 2006. Лен, масло